Страница 50 – КРАСНЫЙ ТЕАТР
Среда.
Универ. Буфет. Столик. Стул. Чёрный чай. Ебучий. Горький. Как всегда.
Я закрываю глаза, зажимаю уши.
И сижу так целую минуту.
Открываю.
И снова.
Закрываю/открываю.
И снова.
Закрываю/открываю.
Я шанс тебе даю, маньяк.
где мои конфеты?
Это напомнило мне время, когда я пыталась сдвинуть спичечный коробок силой мысли. Щурилась, пыжилась и сопела на ебучий квадратик.
А двинулось – только в голове.
Я даю себе клятву, что если сейчас маньяк не подложит мне сладостей, то я пошлю его нахуй. Если не подложит – даже думать о нем не буду.
Рр.
В последний раз я закрываю глаза и считаю: «раз маньяк, два маньяк, три маньяк... шестьдесят маньяк».
Открываю глаза и:
– Ой, – вырывается.
Не конфеты, конечно, но тоже сладкое.
Напротив сидит голубоглазый Кай и заполняет журнал старосты. Волосы уложил гелем, водолазка, брюки/туфли, дорогие (наверно) часы. С иголочки.
Ему трудно работать в компании элиты, вот он и сел ко мне. Я молчу, разглядываю его, волнуюсь как будто,
И чай, кажется, уже не горький.
~~
Пара философии.
А я совсем охуела: забралась на последний ряд, постелила на стульях плед, сунула под голову рюкзак.
Всем спокойной ночи.
Давай сегодня без кошмаров, Шиши.
Не хочу кричать.
~~
Мне снится Красный театр.
Его стены могут дышать.
Я не знаю кто и зачем его построил, но он растёт как живой организм. Ночью в театре появляются новые гримёрки, места, ложи.
Каждый вечер я должна выходить на сцену и читать отрывки своей прозы. Каждый вечер здесь новые декорации, музыка, актёры.
Сегодня на билетах писали:
«Конфетный маньяк».
Но у меня нет про него новостей. Поэтому я выхожу к людям и тихо говорю:
– Я безумно люблю Снежную Королеву.
Тишина в зале.
Колени дрожат, ведь я никогда ещё не видела столько людей. Сегодня мы продали одиннадцать тысяч билетов. Они ждут. А мне – надо удивлять их каждый день, каждый, сука, день. Иначе ведь не придут.
Я глотаю от страха и лезу в карман за какой-то мелочью:
– Я люблю Снежную Королеву... но и Кай тоже ничего.
Тишина.
Люди вскакивают с мест и кричат острое: «где маньяк сука!?» Их крики сливаются в собачий лай, а у меня слабеют ноги... я делаю низкий поклон и говорю:
– На сегодня всё.
Ца! – треск по голове.
В меня попали телефоном. Зрители кидают из зала всем что нашли в карманах... Они кричат и рвут билеты,
– Извините, – говорю я в микрофон и бегу прочь со сцены.
Бегу в подвал к директору, я хочу уволиться.
Ведь они и так забудут меня через неделю.
Д. живёт в комнате за железной дверью. Все четыре стены покрыты моими фотографиями – не только детскими и школьными, но и теми, где я уже взрослая женщина и старуха. Стены вот-вот треснут.
В одном углу лежит грудной ребенок, завернутый в тряпки, а в другом стоит компьютер. Напротив него человек без майки – настолько худой, что кожа его кажется бумажной.
Я подхожу ближе и смотрю на экран. На интернет-страницу красного цвета. Я вижу, как Д. готовит запись от моего имени, называет её:
«КРАСНЫЙ ТЕАТР»
И давит на кнопку:
«Опубликовать сейчас»
