Страница 56 – ЗА СЕКУНДУ ДО...
Вторник.
Сегодня я не ходила в универ, Шиши. Не могла забыть вчерашний день, ибо 10/10 по шкале пиздеца.
~~
Я шагаю в лифт и жму на кнопку "6". Туровская заходит следом и встаёт так близко, что я могу рассмотреть швы её ебучей кожаной куртки.
Наверно, ползла за мной от самого универа.
«Оглядывайтесь, перед тем как зайти в подъезд» – учили нас в школе. Теперь я понимаю, Шиши, почему мечтательным девочкам приходит пизда.
Думай, Матильда.
Что у нас есть?
Только если,
Циркуль.
Я аккуратно запускаю руку в рюкзак. Шарю, шарю, шарю.... Но в пальцы лезет только ебучий флакон массажного масла. И вот...
– Ай!
Блять.
Укалываюсь.
Туровская берет меня за руку и выводит на этаж. Я хочу бежать, но куда нахуй бежать? Эта лошадь ходит на волейбол и в тренажерный зал, от неё не убежишь...
Тут можно только идти. Послушно. Куда она скажет. То есть – к моей железной двери.
– Открывай, цыпленок.
Я достаю из рюкзака ключи и дрожащими руками стараюсь попасть в замочную скважину. И с третьего раза... получается.
~~
Мы стоим на коврике "добро пожаловать" и внутри меня продирает холод.
– Шнурки, – приказывает она. – Шнурки мне развяжи.
«Делайте то, что вам говорит преступник, – вспоминаю я ещё один совет. – Жизнь всегда дороже».
Не врёт ебучая школа.
Поэтому,
я опускаюсь вниз и смотрю на крепкие ноги в узких джинсах... Ботинки лакированные. Похожи на dr. martens. Снимаю и ставлю рядышком один, другой. Через нейлоновые носки я вижу на правой ступне татуировку волчьей пасти.
– Нравится? – слышу голос сверху, и поднимаю голову к ядовитым глазам. – Показывай где спишь, цыпленок.
«Жизнь всегда дороже».
Мы идем по узенькому коридору...
...скрип... скрип... скрип...
Мы заходим в комнату и Туровская прикрывает дверь. Она ставит на пол кожаную сумку и обводит блядскими глазами мои плакаты на стене.
– Садись на кровать, – говорит она.
А сама снимает куртку, и остаётся в полупрозрачной майке без рукавов. Она закалывает волосы в пучок, и я замечаю на спине татуировку короны, а чуть ниже – заглавную букву "S".
Я сижу в своей комнате как ебучий гость. Я слежу за тем, как Туровская открывает шкаф с одеждой и перебирает все мои носочки, трусики, лифчики... как она отбрасывает их на пол. Я хватаюсь за голову и хочу раствориться в пустоте. Но ебучая пустота сегодня против, сегодня она говорит мне стальным голосом:
– "Милый мой Лев Николаевич..."
Я поднимаю глаза и вижу, что в руке у Туровской моё любовное письмо.
– Положи! – кричу я.
и виски пульсируют от злобы. Она может рыться в моём блядском белье, но в мыслях – не позволю.
– "...ваша девочка очень любит крепкие..."
Кулак, прыжок, хочу ударить. Но она ловит меня за горло и сжимает ногти. Я хватаюсь за крепкую руку, царапаю, кусаю... но через секунду стою на коленях, а ещё через одну – лежу на спине.
Туровская садиться сверху и прижимает мне руки. Она может делать всё, что хочет. Поэтому:
– "Милый мой Лев Николаевич..." – начинает она.
.
– Прекрати! – кричу я.
...но трусики с пола быстро затыкают мне рот.
Я кручу головой из стороны в сторону. Я не хочу слышать свою душу изо рта зеленоглазой бляди. Я не хочу, но строчки всё равно долетают: обрывками, словами, смехом. Я слышу лай огромных чёрных собак из сна, а потом:
что-то мокрое целует мне ухо...
Туровская лижет меня снизу вверх: от ключицы до шеи, по подбородку, по щекам, иногда губам. Я чувствую вишневый вкус жвачки. Из письма она узнала, что я ещё девочка... А значит:
– Готова, цыпленок? – спрашивает она, и тянется рукой до сумки.
Я вспоминаю про РиПУ (расслабься и получай удовольствие), но в коридоре вдруг раздаётся громкий:
щёлк! – входная дверь.
Передо мной снова два зелёных глаза.
– Кто пришёл? – спрашивает Туровская, и каждое движение её губ касается моих.
– Ннмнммм... – отвечаю.
И слышу в коридоре дурацкое:
– Матильда-а-а!
...скрип...скрип...скрип...
Любопытная мама открывает дверь и...
– Здравствуйте... – говорит в состоянии немножко-пиздеца.
Мои щечки, глаза и шея блестят от вишнёвой слюны, а во рту – трусики. Я хлопаю на маму глазами. Мама хлопает в ответ, хлопает на Туровскую, на бельё повсюду...
Пин-пон.
– А я вот с работы... – краснеет мама. – Печенье купила... хотите чай?
