Портрет неизвестного

Глава I. Повешение героя

Сражаясь с чудовищами, бойся стать одним из них.

И если ты долго смотришь в бездну, знай,что бездна

тоже смотрит в тебя.

Ницше, По ту сторону добра и зла

***

Он стоял на табурете с петлей на шее и растерянно озирался по сторонам.  

Есть такая присказка про веревку и мыло. Так вот, нужно было мыло. Но мыла не было. И комната была пуста. Ни мебели, ни штор, ни груды саквояжей... Ни-че-го.

 Светлая мысль повеситься пришла недавно. Чем долее он прозябал один в пустой коморке, тем краше и назойливее становилась мысль. А пару дней тому на смену нескончаемых сомнений и надежд, откуда-то пришла уверенность. Уверенность, что он забыт. А в худшем случае забыт нарочно, и сколько ни сиди у подоконника, разглядывая улицу - по-видимому, ничего уже не изменится.

 Весь день он бесполезно пробродил по городу, и было странное предчувствие. Как в театре. Когда по мере развернувшихся на целый акт пустых и непонятных разговоров, чего-то уже поневоле начинаешь ждать.

 Вернулся он уже довольно затемно и самое смешное: что-то все-таки произошло. По возвращении он обнаружил на полу записку: "Скоро к тебе придут. Что бы она ни говорила, ничему не верь".

 Он хоть и долго хохотал, но все же подождал ради приличия пару часов, скучая и обгладывая пряник. Прополз с великой неохотой час, прополз другой. Однако же, никто не появлялся. 

*** 

Весною он приехал к дяде. Для чего приехал, этого он сам не мог порядком объяснить. И еще в поезде предвосхищая соответственный вопрос, насочинил какой-то чепухи про поиски, тщету поисков, про эфемерность и несовершенность бытия, изрядно позаимствовав притом из биографии какого-то немецкого философа.

 Дядя, с чрезвычайным интересом выслушав особенно про поиски бытия, кивнул и объявил, что завтра же ушлет его обратно. Сперва, однако ж, не было билетов. Потом дядя куда-то уезжал, и получилось как-то самое собой, что он остался. 

Стараясь, впрочем, лишний раз не докучать, он проводил большею частью по знакомым: днем комната и перевод обещанных издательству статей; вечером кухня, карты. 

 Так, с подражанием беспечности и подработками в театре кой-когда по вечерам прошли июнь, июль. Прошел бы, вероятно, август, когда бы в августе не сделалось того, чего нельзя было нисколько ожидать. Он, впрочем, до конца даже теперь не понимал, что, в сущности, такое сделалось. 

 Однако ж, было то, что возвращаясь ввечеру по дядином довольно странном поручении, он заглянул к знакомым, где едва лишь он переступил порог, его поспешно вытолкали вон, на лестницу. И уже там на лестнице с прискорбием сообщили, что возвращаться к дяде ему ни в коем случае нельзя. И никуда вообще нельзя. Что нужно тотчас же бежать, поскольку они ищут медальон и думают, что медальон тот у него. Но для чего они так ищут, кто они и что за медальон при этом совершенно неизвестно.

 Он, разумеется, немедля объявил, что никуда решительно не едет. И через час уже стоял с Шикскшинским на вокзале. Он хмурился, Шикскшинский же, не прекращая что-то восклицать, носился по всему вокзалу и бегал покупать ему, то бритву, то носки. И наконец, повис на шее, чуть не разрыдавшись.

 Наутро оказавшись в городе, он взял пустую комнату внаем и поглядев на кухню, на матрац, с тоскою объявил, что ничего не понимает. 

 В подобных заявлениях прошли недели две. Слоняясь из конца в конец по комнате, он все твердил, что нужно воротиться и узнать, что все какой-то скверный анекдот, абсурд. Но дни неумолимо шли, а возвращаться было страшно.