- Кто ты? - тихо срывается с губ девушки.
Она всё ещё ниже его на целую голову, и это делает её ещё более слабой перед ним.
- Уже не тот, кем ты меня знала, - шепчет парень, отводя глаза в сторону.
Он не мог видеть её плачущей.
Он ненавидит её опухш...
Я теряю счёт времени, тренируясь в спортивном зале. Боксёрская груша становится верным товарищем, который так или иначе выслушает и даст себя побить. Мне не нужны тренеры, потому что я занимаюсь, чтобы выбросить всё, что копится во мне из-за такой жизни.
Сотрудничество с компанией Булаткина терпит серьёзные проблемы, но повязывается только ещё более прочной связью, мой дорогой муж возится с любовницей, сын только и напоминает о неудачном прошлом, я начинаю убивать без повода... убивать медленно и мучительно, желая слышать крики о боли, о пощаде.
У меня поехала крыша.
Я уничтожаю в себе остатки Юли здесь, в зале, где обычно толпится куча мужиков, не замечающая двух телохранителей.
В помещение заходит Булаткин с Марвиным, ничуть не удивляя. Ковалёвцы деньгами не страдают, а этот зал - самый дорогой зал.
Деньги, бизнес, убийства... А где жизнь? Где моя семья? Или моя семья - это и есть фиктивный муж и мой сын от другого человека?
Мои глаза увлекаются рассматриванием ковалёвцев, поэтому я беру бутылку воды, открывая её и делая несколько нужных глотков. Направляюсь в раздевалку, желая избавиться от их компании. Беру полотенце, иду в душевую, снимаю одежду, настраиваю воду и несколько минут стою под ласковыми водяными струями. Тормошу мокрые волосы, затем выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце и собираю одежду в кучу. Оборачиваюсь, дёргаясь на месте.
Булаткин. Он пялится на меня! Какого чёрта? Что он делает в женском душе, если... если не пришёл застрелить меня? Но в его спортивках оружие бы точно торчало, а под майку его просто невозможно спрятать.
Не говоря ни слова, я вновь выхожу в раздевалку. Прикрываясь полотенцем, надеваю трусы и топик, далее сдёргиваю с себя мокрую ткань, запрыгивая в джинсы. Повернувшись к Булаткину, проследовавшему за мной сюда, надеваю толстовку и сажусь на пол, дабы завязать шнурки кроссовок.
- Как Ваши дела? - наконец, спрашивает он.
В ответ я пожимаю плечами. Как мои дела? Твоего ребёнка, Егор, кормят смесями, пока я тут развлекаюсь, мой дорогой муж наверняка сейчас липнет к какой-нибудь силиконовой кукле, моя матушка уже ищет меня, пытаясь дозвониться. Что он хочет узнать, задавая такой вопрос? Или он просто так, для поддержания беседы?
Лучше нам не разговаривать и вообще лучше не видеться. Но как это организовать, когда мы плотно повязаны нашей бандитской жизнью, когда мы сотрудничаем в бизнесе?
Как отпустить то, что было?
И на вопрос "люблю ли я его" я не могу дать точный ответ даже самой себе. Мои странные чувства некоторые люди способны назвать любовью. Егор причинял мне боль, мама сказала не называть любовью боль...
Он изначально знал, что Анастейша моя мать, а Владимир мой отец, и молчал... молчал, понимая, что я всё равно узнаю, и это разрушит меня.
- Как Ваши? - поднимаю брови, славливая его усмешку, говорящую о том, что ему плохо.
Он меня плохо знал, если до сих пор только предполагает, что я и есть погибшая Юля.
Отворачиваюсь от него, складывая и убирая одежду в сумку. Издав тяжёлый вздох, дёргаюсь от неожиданного прикосновения к моей талии, резко разворачиваюсь. Булаткин в два счёта прижимает меня к закрытым шкафчикам.
Он перекрывает мне всяческий путь к отказу, поставив руки по бокам от моей головы, и я сама тянусь за поцелуем, потому что именно этого мужчины мне очень не хватает.
Мы часто бываем наедине, но все наши разговоры исключительно о работе и выгоде сотрудничества с тем или иным партнёром.
Это срыв, основанный на неверности мужа, на неоправданной ненависти девушек ко мне, на заботе о сыне.
Наши губы соединены воедино, каким-то образом сцепляются и руки. И я готова его умолять не останавливаться сейчас. - Перейдём на "ты"? - отрывисто спрашивает он.
- Когда не на работе, - как в бреду, бормочу я, соединяя наши губы вновь.
И, наверное, ни я, ни он не заметили, каким образом мы оказываемся на полу. Бешеный напор друг на друга. Такое относят к серии "искра, буря, безумие".
Я так по нему скучаю.
Но всё это вовсе не значит, что он не получит своего заслуженного наказания. Ему удаётся избежать тюрьмы, психушки, но... от лишения собственного сына он не уйдёт.
Скоро моя личность будет раскрыта.
А готов ли он?
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
