Сверхновая

Часть 26. Вне зоны доступа

      На следующее утро после того, как я кинул письмо в почтовый ящик Арсения Сергеевича, я улетел в Новосибирск.

      Нет, я не бежал от собственных мыслей, не пытался забыться и не играл в декабриста. Всё было гораздо проще и банальнее — начался последний тур Всероссийской олимпиады, и я должен был ехать.

      Вообще-то я до последнего не собирался туда. Для того, чтобы участвовать в олимпиаде, нужно было готовиться, а чтобы готовиться, нужно было, в свою очередь, хотя бы оторвать немигающий взгляд от потолка. Однако Павел Алексеевич с заботой курочки-наседки и настойчивостью голодного таракана уговаривал меня не отзывать заявку. Так что уезжал я под лозунгом «Ну, проебёшь так проебёшь, главное — перестанешь выглядеть как шпала унылая. Или собака сутулая. Или…». Кажется, Добровольский и вещи помог бы упаковать, если бы возникла такая необходимость.

      Впрочем, ещё в поезде на Москву я понял, что необходимость-таки была. Я умудрился забыть дома телефон. За время пути я успел пройти все стадии принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессию и, наконец, собственно принятие.

      И вот я бродил по чужому городу без гугл-карты, твиттера, инстаграма, вк-шки, вотсапа, да блин, просто без возможности связаться с сестрой или мамой и порадовать их тем, что я пока не умер и даже не покалечился. Максимум, на что мне хватило сообразительности — это взять у сопровождающей мобильник, позвонить себе же на домашний (единственный номер, который я помнил наизусть) и предупредить обо всём Вику.

      Но самое страшное было то, что я остался без связи с Арсением Сергеевичем. Я уже в красках представлял себе, как он возвращается домой, отсыпается после почти суток в пути, заглядывает в почтовый ящик, читает моё письмо, охуевает от его содержания, узнаёт про Егора, делает выводы (разумеется, неправильные), пытается связаться со мной, не может, снова делает выводы (разумеется, снова неправильные) и спивается к чёртовой матери. Потрясающе.

      Зря я всё-таки написал про «мы с вами разминёмся, и уже не увидимся» и «я в буквальном смысле умру». Перегнул маленько палку, с кем не бывает, но…

      Я раздражённо вздохнул, а моя внутренняя королева драмы залихватски сдвинула набок корону и с очень довольным видом закинула ноги на подлокотник трона.