Сверхновая

Часть 6. Шёлковые простыни и прочая эротика

 В один чудесный, вдохновляющий, ни с чем не сравнимый день я сидел на подоконнике, тупо пялился в окно и занимался самокопанием. Всю последнюю неделю Санкт-Петербург усиленно ломал стереотипы и баловал жителей хорошей погодой, как бы приглашая провести время на своих безбожно красивых улицах. Но мне было не до этого.

      Моя голова была занята кое-чем, что просто невозможно было оставить без внимания.

      Дело в том, что раньше мне никогда не снились эротические сны. Ну то есть вообще никогда. И это сейчас не преувеличение. Во-первых, я почти не запоминал свои сновидения. Во-вторых, те из них, которые каким-то чудом всё же задерживались в моём сознании после пробуждения, могли бы, наверное, стать отличными сюжетами для артхаусного кино, но никак не для эротики.

Единственный сон, который хотя бы с очень большой натяжкой можно было назвать эротическим, был о том, как я и Жан Батист Ламарк (лучше даже не уточнять) в чёрных смокингах бежали по огороду из сисек и кричали: «Да здравствует сексуальная революция!». А потом мы, кстати, собирали в том же огороде какие-то светящиеся фиолетовые огурцы, и вот над значением этого символа я совершенно точно не хотел раздумывать.

      Так что в ответ на интимные, поведанные полушёпотом и с горящими глазами рассказы моих друзей о своих снах, в которых обычно фигурировали либо толпы обнажённых красоток, сошедших с обложек Playboy, либо — в более редких случаях — наши одноклассницы или другие общие знакомые девушки, я лишь неловко пожимал плечами и бормотал что-то невнятное.

      Поэтому то, что в последнее время я начал просыпаться с мокрыми от горячего пота и кое-чего ещё простынями, было для меня не очень хорошим знаком.

      Нет, нормальные эротические сны мне по-прежнему не снились. Ну, или не запоминались (и это было самое обидное). Вместо этого моё подсознание неустанно крутило мне какие-то психоделические ролики, непременным участником которых был Арсений Сергеевич. Вот мы открываем приют для бездомных кошек и почему-то называем его «Я буду твоим сорок первым». Вот мы мчимся по трассе на бэтмобиле за стройматериалами для школы. Вот мы с ним несёмся по супермаркету, при этом я сижу в тележке для продуктов, а он толкает её и кричит: «Не ссы, прорвёмся!». А вот мы с ним вдвоём застряли в тесном лифте… В принципе, это были обычные сны. Самые обычные наркоманские сны. Но вот реакция моего тела на них была отнюдь не обычной, и это очень настораживало.