Les Friction – World on fire
– Но как? – вопрос, которым терзались оба, разбирая возможные варианты избавления от проклятья, развалившись на шуршащем ковре из листьев на опушке леса. Из перечисленных Тэхёном ни один не сработал.
– Не знаю, ты мне скажи, – усмехнулся Ким, заставляя Чимина в смущении опустить голову. Он знал один способ – поцелуй истинной любви. О нем столько раз писали в сказках, что грех не попытаться. Целоваться с Тэхёном, наверное, жутко приятно и волнительно. И от одной только мысли о поцелуе у принца розовели щеки. О том, чтобы попробовать рискнуть, даже и речи не шло. Мальчишку наверняка подняли бы на смех или разочаровали уже реализованной попыткой. Ну конечно же в Тэ влюблялись. Их разделяла разница в триста с лишним лет, за такой длинный промежуток времени, вероятно, всякое случалось. Глупо было надеяться на свою уникальность.
Эта осень обещала стать для Чимина особенной. В октябре принцу исполнялось восемнадцать, и на бал-маскараде, приуроченном к совершеннолетию наследника, его собирались официально представить свету в качестве будущего правителя. Волнительно, обременительно и до трясущихся коленей страшно. Больше всего на свете Паку хотелось, чтобы в сей торжественный и ответственный день рядом с ним был кто-то из близких для моральной поддержки. Кто-то, с кем Чим до дрожи во всем теле мечтал потанцевать, но не в пустом танц-классе, а в большом зале на глазах у сотен людей. Хотя бы раз в жизни, чтобы ощутить себя по-настоящему счастливым.
Но поймут ли его правильно? Прочитают ли между строк то, что так страшно выразить словами? Взгляд невольно упал на Тэхёна, лежащего под боком и любующегося звездным небом, сейчас чистым и безоблачным. Человеческий облик ему шел куда больше, нежели кукольный, и в голове невольно всплыл один неприятный инцидент. Около трех лет назад служанки позволили себе наглость выбросить «старую» игрушку, не удосужившись уведомить об этом наследника. О, тогда Чимин впервые на памяти королевских служащих впал в ярость. Никто не смел прикасаться к его вещам без разрешения.
Родители не придали инциденту особого значения, с пониманием отнеслись к капризам сына, а прислугу в покоях заменили. Тэ, посмеиваясь, еще долго не мог успокоить разгневанного юношу. Пак негодовал ровно до тех пор, пока Ким не сжал мальчишку в объятьях. Так крепко и неожиданно, что все слова возмущения застряли в горле, а в груди будто горячий шарик взорвался – стало до невозможного тепло и уютно. Сейчас, вновь вспоминая тот случай, Чим ощутил, как загорелись смущением щеки, когда Тэхён слегка сжал его ладонь, переплетая их пальцы.
Чимин был бы лжецом, если бы стал отрицать то, насколько сильно ему нравились прикосновения блондина. Не суть важно, как именно: брал за руку ли, скользя подушечками по запястью, приобнимал за плечи, душил в объятьях или притягивал ближе за талию – все колючей волной мурашек находило отклик в теле, оголяя до предела взвинченные нервы. От природы слишком чувствительный, Пак оказался падким на ласку, найдя в тактильном Тэхёне источник собственного удовольствия, от которого иногда хотелось стонать в голос. Ему оставалось только молиться на то, чтобы Ким не заметил подобных странностей.
Они никогда не заводили разговоров на интимные темы. Чимин слишком стыдился, а Тэ не проявлял инициативы. Им и без них было неловко после одного случая в темной галерее. Ну, принцу так уж точно. Ведомый буйством беспощадных гормонов, он иногда прятался ночью в укромных уголках замка, где ни единая живая душа не могла его обнаружить, и ласкал себя. Поначалу было странно и боязно, парень не знал, как правильно следовало справляться с собственным возбуждением, поглаживая член через тонкую ткань лосин. Но потом, когда желание получить оргазм победило стыд, ублажение обрело весомый смысл.
За зажмуренными веками то и дело вспыхивали воспоминания чужих прикосновений, и кольцо из пальцев на стволе сжималось сильнее, а ритм движений увеличивался, приближая необходимую разрядку. Боже, больше всего на свете он хотел в такие моменты оказаться рядом с Тэхёном, чтобы тот на своем примере показал, как приятнее и лучше, прижал к стене и довел до точки невозврата. И, господи, иногда Пак вправду начинал верить в чудеса, потому что однажды его мольбы (или жалобный скулеж) были услышаны.
В ту ночь Чим психовал и тихо ругался себе под нос, вжимаясь вспотевшей спиной в шершавую поверхность. Одежда липла к телу, мешалась. А челка лезла в глаза, раздражая пуще прежнего. Во-первых, время близилось к двенадцати, и вряд ли Тэ остался бы ждать принца в комнате, во-вторых, вот уже полчаса как у молодого человека не получалось кончить. Запястье ныло, член тоже, живот горел в агонии, но проклятый оргазм то и дело ускользал, вынуждая обреченно мычать. И к чужой руке с тонкими длинными пальцами на своем органе он оказался совершенно не готов. Вскинув испуганно голову, Чимин столкнулся с уже знакомыми ему синими глазами, не сдержав сорвавшегося с губ в следующий миг неосторожного стона, громкого и сладкого.
Прохладная широкая ладонь тут же легла на рот, отчего Чим невольно всхлипнул и задышал чаще. Потому что Тэхён находился слишком близко, потому что заставлял тонуть в своем взгляде, потому что его свободная рука до того правильно смотрелась на возбужденной плоти, обхватив плотным кольцом столь гармонично, что хотелось кричать, насколько принцу сейчас было хорошо. Пак подчинился беспрекословно, выгибаясь навстречу, жмурясь до черных точек и ощущая знакомую тяжесть в низу живота, на этот раз не болезненную, а предвкушающую. Трико стянули до колен, открывая взору куда больше, чем следовало. Обнажили не просто смуглую нежную кожу, а весь спектр потаенных желаний.
Как загипнотизированный, Чимин опустил глаза наблюдая за плавными движениями на своем члене. Вверх и вниз, до невозможности тесно и медленно, вынуждая нетерпеливо толкаться бедрами навстречу, приподнимаясь на носочках, и жалобно хныкать, почти плача, из-за нежелания Тэ ускориться. Подушечки пальцев так приятно оттягивали крайнюю плоть, задевали яички, что Чимину пришлось вцепиться в плечи Тэхёна, дабы не упасть, срываясь на неконтролируемый скулеж, когда рука исчезла ото рта, смещаясь на бедра, массируя тазобедренные косточки. Понимающая ухмылка в ответ и голодный взгляд, полный темной неконтролируемой похоти. Боже, он так хотел кончить, а Ким, как назло, натирал ладонью чувствительную головку, размазывая по ней выступивший предэякулят, и игнорировал бессвязный умоляющий шепот с тягучим «пожалуйста» на повторе.
Чим, распаленный до невозможности, запрокинул голову, больно ударяясь затылком о стену, и задышал рвано, позволяя сухим шершавым губам заскользить по шее. Наверное, потребуй сейчас от него Тэ большего, принц безоговорочно дал бы согласие. Взрослый зрелый мужчина, которому невинный мальчик отдался бы с присущим ему отчаянием, вверяя и сердце, и тело, и душу, увязнув в сладком стыдливом пороке. О, парень готов был расплакаться от того, насколько хорошо он чувствовал себя в тот момент, когда рука Тэхёна гладила и сжимала ствол, яички, а потом резко ускоряла темп, заставляя выгибаться ей навстречу и стонать громче, показывая, как нравилось больше всего.
– Боже, пожалуйста, быстрее, – хрипел Пак на одной взвинченной ноте, вжимаемый в стену горячим телом, и довольно мычал, позволяя оставлять засосы на чувствительной смуглой коже, когда пальцы до неожиданных слез оттягивали и сжимали в кулак пряди на затылке, делая угол наклона острее.
– Тебе хорошо, малыш? – словно насмехаясь, шептал ему на ухо Ким своим невозможным низким голосом, обволакивающим подобно патоке, покусывая мочку уха, и принц невольно дрожал сильнее от такой ласки, впиваясь пальцами в плечи, выдыхал сорванно и стонал слаще, едва выговаривая заплетающимся непослушным языком ответ:
– Да, ах... – дыхание на секунду перехватило, собираясь хрипами в горле, – мне так хорошо, Тэ, пожалуйста, – что именно «пожалуйста», Чим не знал. То ли умолял продлить пытку подольше, то ли наконец-то закончить ее, позволив кончить. Мысли путались, лишая возможности хоть как-то соображать из-за ускорившегося рваного ритма. А когда давление достигло предела, удовольствие взорвалось в нем лавовым фонтаном, облизывая обжигающими брызгами живот, перелилось через край, заставляя изгибаться в руках Тэхёна от самого яркого оргазма в его жизни.
И до чего стыдно было смотреть после случившегося в глаза Киму, который упорно делал вид, будто ничего ужасного или неловкого не произошло. Он молча довел плохо соображающего и сгорающего со стыда Пака до спальни, ибо передвигаться сам тот оказался не в состоянии, помог привести себя в порядок, переодел и уложил в кровать, чмокнув перед сном в лоб, словно маленького ребенка. Тогда Чим не придал этому значения, провалившись в спасительное небытие, а вот следующей ночью у них состоялся первый серьезный разговор, где принца потрепали шутливо по волосам, заверили, что в самоудовлетворении нет ничего постыдного, и... и все!
Ни слова о краснеющих засосах на шее Чимина и непосредственной «руке помощи», будто не Тэхён жестко дрочил ему, выцеловывая кадык. Пак потом месяц с ним не разговаривал, предпочитая обществу Тэ сладкие объятья Морфея, что, впрочем, ничуть не мешало кукле просто лежать рядом и играться с его волосами. Потом инцидент отошел на задний план, позабылся, и прежнее общение возобновилось, однако надежда, зародившаяся тогда в принце, не гасла и по сей день. Именно она, собственно, и подтолкнула Чимина, нежавшегося в теплых объятиях блондина, на решительные действия сегодня ночью.
– Что-то не так? – всегда чуткий к чужому настроению, Тэхён выглядел слегка обеспокоенным из-за неожиданно стушевавшегося парня, который отстранился от него, сползая с груди, и сел рядом на ковер из шуршащих сухих листьев.
– Ты ведь знаешь, что в это воскресенье мои родители устраивают бал-маскарад по случаю моего совершеннолетия, – Тэ согласно кивнул, приподнимаясь на локтях и снимая с каштановых волос запутавшийся в прядях листик березы. – Это особенный для меня день, – продолжал тем временем молодой человек, – и я... – Чим опустил голову, закусив от смущения нижнюю губу. Боже, убегать от разгневанной отвергнутой принцессы из соседнего королевства было не так страшно, как просить Тэхёна прийти на праздник. – И я бы очень хотел в этот день танцевать с особенным для меня человеком, – запинаясь, пробормотал Пак, чувствуя, насколько сильно запылали щеки от собственной смелости. Холодные пальцы осторожно подцепили его подбородок, безмолвно прося взглянуть на тепло улыбающегося ему Кима.
– А твоего отца не хватит удар, когда он увидит, на кого ты променял прекрасных наследниц? – казалось бы, ну куда уж краснеть больше, а вот сюда. По правде говоря, реакции короля Чимин боялся почти так же, как и отказа Тэ. Оставалась надежда лишь на маски и большое количество спиртного в зале, благодаря которому гости даже не заметят, с кем танцует наследный принц.
– Я надеюсь, что к тому времени он уже будет настолько пьян, что не отличит родного сына от канделябра, – тихо пробормотал Чим, все же решившись озвучить свои мысли. Ну, в конце-то концов, не съедят же их из-за одного танца? – Это бал-маскарад, на нем положено веселиться и дурачиться, ведь так? – с надеждой в голосе заныл молодой человек, комкая в пальцах край шелковой рубашки. Вместо ответа кончики пальцев невесомо прошлись по щеке, приятной волной дрожи находя отклик в теле. Еще одна причина, по которой Пак влюбился в Тэ, заключалась в том, что он был бесконечно нежен с ним, искря контрастной грубостью со всеми остальными, что встречались у них на пути, когда они сбегали из замка.
– Не хочу, чтобы у тебя из-за меня были проблемы, – мягко произнес Ким, заставляя сердце юноши болезненно сжаться. Забота, с которой Тэхён относился к Чимину, иногда делала ему очень больно. Поджатые губы и опущенная вниз голова с отведенным в сторону взглядом. Чим не умел притворяться, а вот получать желаемое – вполне. Во всяком случае, отказывали принцу редко. А Тэ и вовсе не мог сопротивляться расстроенному Паку, хотя прекрасно знал обо всех его уловках. – Оставь для меня один танец перед рассветом.
Что ж, это Чимин мог устроить.
