Missio – I don't even care about you
Тот факт, что с рассветом Тэхён вновь потерял возможность контролировать свое тело, говорил о многом. Терзаясь догадками, он в первую очередь переживал не за себя, позабыв даже думать о подобном. Нонсенс, не правда ли? Необъяснимое чувство тревоги разрывало его изнутри, будто произошло действительно что-то ужасное. Кима бесила неопределенность, бесила собственная беспомощность, бесила невозможность держать Чимина за руку сейчас, когда тот был больше всего уязвим, наверняка расстроившись из-за несработавшего поцелуя.
Коварное проклятье, которое Тэ одновременно ненавидел и любил. Ненавидел за пережитые годы мучений, а полюбил только после встречи с маленьким принцем. Принцем, который был сегодня подозрительно молчалив и неразговорчив. Обычно тот не замолкал на протяжении всего дня, то и дело убегая на встречи с гостями из соседних провинций. А сейчас тишина в комнате пугала не на шутку, и чем продолжительнее она становилась, тем больший ужас испытывал Тэхён, предпринимая тщетные попытки пошевелиться.
Глупая была идея – надеяться на поцелуй, но черт с ней, с надеждой. С Паком, кажется, случилось что-то непоправимое. Ким не знал наверняка, однако чувствовал и корил себя за беспечность уже сейчас. У него вся жизнь медленно, но верно, шла под откос, а он с чего-то решил еще и мальчишку утянуть. Как самонадеянно: считать, что заслужил счастья после совершенных злых деяний. Глупец.
С последним ударом настенных часов блондин поспешно принял человеческий облик и заозирался по сторонам в поисках принца. В комнате с прошлой ночи ничего не изменилось, даже измятая постель осталась прежней, будто ее никто и не застилал. С замиранием сердца Тэхён повернул голову, глядя на то место, где в последний раз видел Чимина, и с губ против воли сорвался низкий стон, полный отчаяния.
На белоснежных простынях, аккурат там, где засыпал Пак, на подушке лежала небольшая шарнирная кукла. Безупречная фарфоровая копия его красивого улыбчивого мальчика. С нескрываемым ужасом Тэ протянул к нему руку и коснулся холодной хрупкой глади щеки, безжизненной, не человеческой.
– Нет, нет, – неразборчиво, как мантру, бормотал Ким, жмуря до боли глаза. Но картинка не менялась, зияя ожившим кошмаром. Изломанная реальность, чья-то злая шутка. Путаясь в собственных ногах, Тэхён упал с кровати и попятился в сторону балконной двери, не желая тратить время на ступени, чтобы без оглядки перемахнуть через перила. Он не знал, сколько времени бежал, раздирая лицо о попадающиеся на пути ветки, да и куда вообще. Обзор застилали слезы, а грудную клетку разрывали страх и отчаяние. Это не могло быть правдой. Абсурд! Разве способно проклятье передасться через поцелуй? Кто вообще придумал это? – Намджун! – закричал Тэ что есть мочи, скрываясь на хрипы. – Сукин ты сын, я знаю, ты где-то здесь, – не возникало сомнений, что фей годами следил за ними, и лишь на Джуне лежала вина за произошедшее.
Призыв повторился, затем еще раз и еще, пока голос не сел окончательно, тлеющими пепельными крошками оседая бессилием на душе. Ким простоял в лесной глуши не меньше получаса, намокая под начавшимся дождем, плавно перетекшим в ливень. Его трясло, подташнивало и шатало из стороны в сторону, вынуждая обессиленно ухватиться за ствол ближайшего дерева для опоры. Щека коснулась шершавой коры, а глаза на секунду закрылись, чтобы в следующий миг из стелющегося матового полумрака выловить фигуру в бледно-зеленых одеяниях.
– Звал меня? – Тэхён медленно выпрямился, облизывая пересохшие потрескавшиеся губы, пытаясь понять, кому принадлежало светящееся размытое пятно. А когда картинка обрела четкость, Тэ не раздумывая шагнул вперед, хватая довольно ухмыляющегося Намджуна за грудки.
– Ты... – зашипел проклятый, с трудом сдерживая вулкан пробудившейся в нем злости. Ох, как же хотелось сейчас разорвать того на мелкие кусочки или разрыдаться, умоляя вернуть Чимину прежний облик. – Ты сказал мне, что поцелуй истинной любви разрушит проклятье, – прозвучало надломленно и жалко. Сам Тэхён был жалок теперь, искря болезненной бледностью и наметившимися тенями усталости под глазами. Молодой мужчина олицетворял собой облик человека, которого изрядно потрепала жизнь.
– Все верно, Тэхён, – будто маленькому ребенку, совершенно спокойно ответил фей, как всегда невозмутимый и бесстрастный. И вот это существо якобы творило добро? Что ж, тогда зло по сравнению с ним было благодетелем.
– Тогда какого черта Чимин стал таким же, как я? – чем он заслужил подобное наказание? Неужели всему виной любовь к Киму? Если бы можно было ненавидеть себя еще сильнее, блондин так бы и поступил. Но он уже молил о смерти или вечном заточении, только бы избавиться от груза вины и свинцовой тяжести в груди.
– Потому что любовь, Тэхён, вещь обоюдная, – слова острым кинжалом впились парню в сердце, разрывая изнутри на части. – Он стал таким из-за тебя, из-за того, что ты не испытывал к нему тех же чувств, – но такого просто быть не могло. Тэхён захотел возразить, закричать, что еще никогда и никого он не любил так сильно, как Чимина, что проклятье ошиблось, что это нечестно – продолжать наказывать их подобным образом после всего пережитого, но не успел.
Испуганный хрустом веток за своей спиной, Тэ обернулся, встречаясь с полными боли глазами Пака, бледного и растерянного. Мальчик, вероятно, первым делом после пробуждения отправился на поиски. Как многое тот слышал? Давно ли стоял здесь, дрожа от холода? Чему из сказанного поверил? Поджав губы, юный принц, обнимая себя руками за плечи, переводил взгляд с Кима на фея и обратно, пока не обрел способность обличить мысли в слова.
– Так ты врал мне, – бесцветным голосом произнес шатен без тени сомнений. Словно неожиданное прозрение, обескураживающее и замораживающее внутренности. Оно и не мудрено, ведь Тэхён не оправдал лживых обвинений, безмолвно соглашаясь с ними. И что-то будто оборвалось в блондине, какая-то ниточка, связывающая их с юношей единым целым. Единственный, кому доверял безоговорочно, оказался предателем, таким же бессердечным и жестоким, как и все остальные люди.
– Чимин, я... – Тэ сделал шаг навстречу, не зная, как объяснить, как донести до него глубину испытываемых чувств и тот страх, что буквально душил сейчас из-за пустоты в глазах напротив.
– Лжец! – тихо всхлипнув, попятился назад Чимин, не в силах совладать с захватившими эмоциями. Мальчик зажмурился и отрицательно замотал головой, до крови кусая губы. Но разве эта незначительная физическая боль могла сравниться с той, что разрывала сердце? – Те сказки про куклу, – озаренный догадкой, Чим распахнул глаза, с испугом глядя в чужие, полные отчаяния, – они не о таком, как ты, они все о тебе, – на грани шепота, истерично и надломленно, словно Пака лишили чего-то очень важного. Веры в его прекрасного рыцаря. – И как я сразу не догадался? – наивный добрый малыш, подаривший свое сердце чудовищу. – Боже, – новый всхлип потонул в ладони, накрывшей рот, – я влюбился в монстра.
– Пожалуйста, позволь мне все объяснить, – готовый рухнуть перед ним на колени, взмолился Тэхён. О, если бы только его послушали, услышали.
– Не подходи ко мне! – испуганно воскликнул Пак, с гримасой отвращения отшатываясь от Кима, как от прокаженного, спотыкаясь о корни, торчавшие из земли, и чуть ли не падая. Дернулся, будто даже прикосновение к нему было для принца смертельным. – Ты отвратительное чудовище, – протянутая к шатену рука дрогнула и опустилась, а взгляд, полный мольбы и отчаяния, потух.
Сколько раз Тэхён слышал эти слова? Не счесть. Но почему только сейчас они причиняли столь невыносимую боль? Грехи вернулись бумерангом, попадая прямо в сердце. Грудную клетку, горящую огнем, стянули уже позабытые прутья пустоты, ледяными языками вымывая остатки теплившейся надежды и каких-либо эмоций. Да, он и вправду был чудовищем, не заслуживающим прощения. Бездушной куклой, возомнившей себя живой.
– Видеть тебя больше не хочу, – последнее, что сказал ему Чимин, вытирая рукавом слезы, прежде чем развернуться и броситься прочь, и Тэ правда побежал бы за ним, но попытка сделать хоть шаг провалилась. Ноги подкосились, отказываясь слушать, горло стянуло спазмом, а по щекам полились опустошающие дорожки влаги, смешиваясь с каплями дождя.
«Видеть тебя больше не хочу»
Никто не хотел, никогда. Наверное, такому бесполезному и жалкому существу вообще не следовало рождаться. Отец был прав. Лучше бы он умер тогда, во время эпидемии чумы, унесшей жизнь ухаживающей за ним сестры, любимицы семьи. Как оказалось, любовь родители дарили лишь единственному ребенку, столь удачно обвинив второго во всех смертных грехах.
«Видеть тебя больше не хочу»
Какое совпадение, ведь Тэхён уже не чувствовал ни рук, ни ног, падая на землю беспомощной марионеткой, у которой обрезали все нити, не испытывая ровным счетом никаких эмоций по этому поводу. Ким не чувствовал дискомфорта из-за неудобной позы, неестественно вывернутой головы или рук, саднящих и кровоточащих ссадин. Сердце замедлило ход, качая кровь из последних сил. Теперь уже незачем биться. Не для кого.
«Видеть тебя больше не хочу»
Мир словно погрузился в темноту, что странно, ведь Тэ даже не помнил, когда успел закрыть глаза. Судорожный удар сердца о ребра, за ним еще один, а после пугающая тишина. Он остался один на один со своими страхами, со своей бездонной пустотой, распустившейся в груди новыми черными бутонами. Воронка стала шире, высосав цвет из палитры красок.
«Видеть тебя больше не хочу»
Тэхён искренне надеялся, что желание Чимина сбудется.
– Больно, не правда ли? – голос то ли в голове, то ли где-то далеко-далеко, где правили лед и тишина, вечная бескрайняя мерзлота. Земля кружилась или голова – не ясно. Он запомнил только удушающую тяжесть в легких и последние слова, вероятно, Намджуна, полные разочарования: – Ах, Тэхён, ты так ничему и не научился.
