Avenged Sevenfold – Afterlife
На исходе второй недели первой поддалась истерике мать Чимина. Ни один врач, ни один знахарь, чародей или чернокнижник не мог помочь ее сыну избавиться от проклятья. И если раньше существовала хотя бы крупица жалкой надежды, то теперь и она растворилась в череде несчастий, свалившихся на королевскую семью. Родители невесты, узнав о недуге (и кто им только разболтал?), тут же расторгли помолвку, а по королевству прошел нехороший шепоток, бросивший тень на безупречную репутацию правителей. Правды не знал никто, но этого для сплетен и не требовалось. Достаточно уже было того, что наследный принц перестал выходить в свет.
В голову королевы стали закрадываться определенные сомнения. Уж слишком легко ее сын отнесся к проклятью, будто к чему-то естественному, само собой разумеющемуся. Вызванный ночью на серьезный разговор в спальне-убежище, он разрыдался на прямой вопрос и не смог вымолвить ни слова. Запретная любовь, грязные мысли и клубок из чувств, который запутывался только сильнее. Да и возможно ли сознаться в таком? Оказывается, возможно, когда трясли за плечи, кричали и били по щекам в попытке привести мысли в порядок. Правда о добровольной жертве всплыла наружу, и шишки укоров и обвинений от матери, возможно, посыпались бы на Пака, если бы не чудесное появление в комнате еще одного слушателя.
Прямо на полу, у комода, где всю неделю провалялась злосчастная игрушка, к которой Чим даже подойти боялся, возник молодой человек, по-прежнему прекрасный и загадочный, нереальный. Но то была красота скорее пугающая, нежели притягивающая. Болезненная бледность, впалые щеки, на одной из которых красовался уродливый крестообразный рубец, при взгляде на который у принца тошнота подкатила к горлу, и пустой стеклянный взгляд. Тэхён, опираясь рукой с длинными тонкими пальцами, сейчас не изящными, а скорее костлявыми щупальцами мертвеца, с трудом поднялся на ноги, пошатываясь на ровном месте в попытке найти равновесие, будто даже незначительное действие отнимало у него уйму сил.
– Господа, – Чимин зажмурился, пропуская через себя каждую ноту низкого бархатного тембра, позабыв и об обиде, и о собственной гордости, и о предательстве. Броситься к тому на шею хотелось больше всего, спрятаться в родных объятьях от жестоких реалий мира, позабыв обо всем, что произошло с ними ранее. И разрыдаться от страха, потому что происходящее казалось ему каким-то ужасным ночным кошмаром. Тэхён окинул всех присутствующих нечитаемым взглядом, избегая, однако, смотреть на Пака. – И дама, – добавил блондин, заметив неподалеку, за спиной мужа, шокированную до глубины души королеву. – Смею заверить вас, что вы направили свой гнев не на того человека.
У Чимина колени стали ватными от горькой улыбки, исказившей и без того изуродованное лицо. Изуродованное им лицо. Полосы с выступающими каплями крови словно насмехались над принцем, демонстрируя последствия импульсивной детской выходки. Наверное, Тэ было очень больно, и при одной только мысли об этом, у Пака в груди что-то противно сжималось, разъедая сердце жалостью и чувством вины.
– В его проклятье виновен только я, эгоистичное чудовище, – Ким рассмеялся, хотя в сказанном не было ничего смешного. Ну и пусть, совершенно плевать, ведь Тэхён не чувствовал ровным счетом ничего, глядя в стальные глаза короля, такие же холодные, как и у его сына. Душа – выжженная пустошь, мысли – кладезь извинений, предназначенных тому, кто в них не нуждался. И ни капли страха перед неминуемым приговором. – Вы хотели знать, как избавиться от проклятья? Что ж, с этим я могу вам помочь, – Чимин до крови закусил нижнюю губу, догадываясь о том, что хотел сказать Ким.
Глупый, зачем ты это делаешь?
Ответ лежал на поверхности. Маленький мальчик отказывался верить абсурдной правде.
– Лишь моя смерть освободит вашего сына, – короля мало волновала чужая жертвенность на данный момент, и предложенный выход показался вполне логичным и естественно верным. Его обуревала злость: этот оборванец посмел посягнуть на то, что не принадлежало ему по праву. Какая наглость!
– Стража, взять его, – холодно бросил мужчина, и сталь в голосе не оставила у Чимина сомнений касаемо принятого решения. Двое вооруженных слуг подхватили под руки едва не упавшего Тэхёна, чья голова безвольно опустилась, а с пухлых губ принца чудом не сорвался отчаянный вскрик. Еще никогда он не видел своего героя таким сломленным, таким...бесконечно уставшим? В груди разгорелась агония, подавив детский эгоизм. Пак хотел причинить ему столько же боли, но он никогда не желал ему смерти. Вот только никого не интересовало мнение провинившегося наследника.
– Не медлите, – едва слышно произнес Ким, чувствуя, как с каждой минутой тело все хуже и хуже слушалось хозяина. Что уж говорить о том, каких сил ему стоило принять человеческий облик. Сейчас, когда Тэ не мог восстанавливаться, возможно, у него был шанс умереть и избавить от мучений маленького принца. – Лучше сделать это сегодня ночью, – тяжело сглотнул блондин, – потому что на рассвете я снова превращусь в куклу, и тогда убить меня уже не получится, – продолжал Тэхён, не замечая, с каким отчаянием и страхом на него смотрел Чимин. – Поверьте, я знаю, о чем говорю, однажды мое кукольное тело пытались сжечь в печи, – невесело хмыкнул Ким, будто о погоде говорил. А Паку стало дурно то ли от произнесенных слов, то ли от осознания того, что тот, кто стал причиной его превращения в куклу, был готов умереть ради свободы избалованного капризного мальчика.
Тэ никогда не рассказывал ему ни о чем подобном. Они, если подумать, ни разу не затрагивали тему наверняка неприятного прошлого. Теперь-то понятно, почему. Страшно представить, насколько огромной была боль Тэхёна, раз он пошел на такое. Как долго Тэ проживал две жизни, лишенный возможности состариться и избавиться от мучений? Конечно же Ким ухватился за любовь невинного Чимина как за спасательный круг. Эгоистично и жестоко, но Пак на его месте, наверное, поступил бы также, будучи совершенно отчаявшимся.
– На гильотину его, не будем церемониться, – окинув равнодушным взглядом сознавшегося преступника, отдал приказ король и первым вышел из спальни, возглавив торжественную процессию на плаху. И лишь Чимин остался стоять на месте застывшей восковой фигурой. Хлопок захлопнувшейся двери был оглушающим и одновременно отрезвляющим. Как пощечины, коими мать щедро одарила его сегодня. Но это ведь не имело значения теперь, правда?
Игры закончились, справедливость восторжествовала, все получилось, как того и хотел принц. Отомстил за обман и предательство, почти избавился от проклятия и обманщика, разбившего ему сердце. Где-то там, в мрачных подвалах замка, хранивших секреты чужих криков, собирался расплатиться за свои грехи Тэхён. Жизнью, самой ценной платой, когда-либо известной человечеству. Но почему же тогда вместо ликования и радости так невыносимо болело в груди это проклятое сердце, а по щекам текли жгущие слезы? Разве не должен был Чим сейчас ликовать и радоваться?
Вы можете обвинять Пака в несправедливости и жестокости, но факт оставался фактом. Он был простым запутавшимся мальчиком, не знающим жизни. Капризным, немного эгоистичным и глупым, но искренне любящим, просто обиженным сверх меры и толком не разобравшимся в ситуации. Ошибки свойственны каждому. Его не научили прощать, и вина за это лежала на других плечах, а принцу предстояло самому прийти к важной человеческой истине. Лишь прощая других, мы сможем простить самих себя, а жить с осознанием, что Тэхён умер по его прихоти, Чим не вынес бы. Слишком тяжелый груз для совсем еще юных и беззащитных плеч.
Молодой король зажал себе рот рукой, медленно сползая на пол, и, жмуря до рези глаза, тихонько завыл.
