АБС: Бродячие псы

Комната страха II: Марионетки из плоти

ㅤГромадные, величественные колонны; огромная прекрасная зала на большое количество персон и таинственный полумрак с тускло горящими табличками «выход».

ㅤПочему театр?

ㅤРазве Энни направлялась в театр? Да, точно, как она могла позабыть, ведь всегда мечтала побывать здесь. Жаль только, что не выбралась на постановку раньше. Кстати, а что за представление готовилось на этот раз?

ㅤСофиты освещали вороные складки плотно сомкнутых, слегка колышущихся кулис. Должно быть, актеры усердно готовились, прогоняя программу в двух словах, а персонал суетился, расставляя недостающие декорации или для полноты погружения дополняя их необходимыми деталями.

ㅤПредставление сейчас начнется.

ㅤОгромные окна, зашторенные портьерами из грубой ткани, совсем не пропускающей лучи света, были накрепко закрыты, равно как и входы в зрительный зал, прячущиеся во тьме. Однако в помещении по-хозяйски разгуливал леденящий кровь сквозняк.

ㅤДевочка плотнее укуталась в детскую курточку и непринужденно погладила Гарри, что сидел с левой стороны от хозяйки, по истертому плюшу. Он терпеливо ждал начала представления. Ведь по какой-то причине сегодня двери театра были открыты только для них.

ㅤ«Разве в залу пускают в верхней одежде?» — промелькнуло в сообразительной головке Энни, но эта разумная, верная мысль тут же забылась, ведь по зрительному залу прокатился щелчок запущенного механизма кулис.

ㅤВсе внимание и загоревшийся детский интерес приковала постепенно открывающаяся взору зрителей сцена.

ㅤ— Сейчас начнется, Гарри. Помнишь, как мы хотели посмотреть на талантливую актерскую игру вживую? — воодушевленно щебетала малышка, неотрывно наблюдая за чернильными кулисами, разъезжающимися по разным сторонам от центра.

ㅤСофиты на секунду померкли. Зрительный зал погрузился в абсолютный мрак, а сквозняк прокрался под утеплитель пуховика и неприятно защипал кожу, усеивая ее миллиардами мурашек. Внутренний индикатор опасности настороженно дернулся. Откуда в замкнутом помещении взяться столь сильному сквозняку?

ㅤ«Холодно, — подумала малышка, осмотревшись в поисках источника холодного воздуха улицы, но не смогла разглядеть ровным счетом ничего из того, что было даже перед ее носом. — Почему так холодно?»

ㅤПервые сплетенные ниточки явных подозрения и настороженности обвили крохотное сердечко Энни, сжав его и плотно переплетясь со слабым страхом.

ㅤ«Не должно быть так темно».

ㅤСофиты вновь озарили сцену белоснежным, неестественным светом, и все беспокойство тут же сменилось радостным предвкушением, ведь представление уже началось.

ㅤПо какой-то причине девочка сидела в самой середине последнего ряда партера, и рассмотреть актеров, декорации, все происходящее на сцене в деталях не представлялось возможным. Кто посадил ее так далеко? И почему зрительный зал пустовал?

ㅤЭнни была единственным живым человеком, посетившим представление, не считая самих актеров.

ㅤОдним тонким лучом свет остановился на молодой, худой женщине, сидящей за стеклянным обеденным столом. Напевая красивую, жизнерадостную мелодию, находящую отголосок тревожного трепета в сердечке Энни, она протирала листья гортензии и периодически прыскала на нее удобрениями из пульверизатора, пытаясь подарить цветку второй шанс на жизнь. Женщина излучала счастье, словно бы все, что происходило в ее жизни, было прекрасным сновидением, которое по волшебству стало явью. А потом ее изящная влажная ладонь опустилась на живот, обтянутый эластичной тканью цветастого платья, и песня, полная любви и величайшей заботы, обрела истинное направление, предназначавшееся вовсе не глупой гортензии...

ㅤА ее драгоценному ребенку.

ㅤВспышка, и угловой софит опустил луч света в другой конец сцены.

ㅤТот же обеденный стол, тот же интерьер, та же прекрасная женщина, и та же гортензия. Только вот все изменилось, потускнело, стало напряженным и удрученным. Незнакомка печально склонилась над увядшим, лишившимся шанса на жизнь цветком и поливала давно высохшую землю солеными слезами.

ㅤ— Мне не нравится эта постановка, — тихо прошептала девочка, подметив, что холод в помещении стал лютей.

ㅤВ то же время в душе Энни слабым волнением возрождалось нечто знакомое, родное, давно позабытое, но столь необходимое, важное, значимое и дорогое. Льющийся сладкий голос в нежной песне, звонкий, горький плачь и цветок, погибающий на глазах малышки под тяжестью слез. Все это было до ужаса, до дрожи во всем теле, до боли в сердце знакомым, прошедшим, пережитым. Уходящим истоками в далекое прошлое.

ㅤДетство.

ㅤДействие сменилось мгновенно. Незнакомка кричала, держа в тонких пальцах почти истлевшую до фильтра сигарету. На свет прожектора из тьмы сцены выбежал мужчина и замахнулся, но так и не решился ударить ее, видя, как женщина беспомощно сжалась, защищаясь серым пеплом и почти прозрачным дымом.

ㅤСердце забилось в груди испугавшейся малышки со скоростью порхания крылышек колибри. Белокурые короткие кудряшки обдало порывом ледяного воздуха.

ㅤМужчина рявкнул что-то неразборчивое грубым басом и с ненавистью выбил сигарету из рук женщины. Она обожгла ему пальцы и, вероятно, разозлила сильнее, потому как незнакомец, оскалив зубы, вновь замахнулся. Актриса обескуражено уставилась на поднятый вверх кулак, словно не ожидая серьезности намерений мужчины, и уязвимо забилась в угол... Нет...

ㅤ— Папа! — со слезами на глазах пискнула Энни, невольно вскочив с кресла и ощущая болезненное биение пульса в висках.

ㅤЗлостный, ненавистный, грубый тембр; каскад родных, похожих на шелк волос; изгибы плеч и заплаканное, едва различимое лицо женщины. Не просто постановка. Не просто занимательное зрелище.

ㅤУжасная догадка пронзила все существо острыми осколками прошлого. Не просто театр.

ㅤВоспоминания.

ㅤСофиты один за другим трескали, фейерверком искр осыпая сцену, декорации, талантливых актеров... Нет, ее родителей.

ㅤТеатр погрузился в гробовую тишину и непроглядную темень, нарушали которую лишь хриплое, тяжелое дыхание малышки, ее тихое частое биение сердечка и свободное гуляние ледяного сквозняка, колышущего портьеры.

ㅤПохолодевшая ладошка машинально потянулась к плечу и крепко сжала лямку рюкзачка, что все это время болтался у Энни на плечах. Удивительно, он был с ней, даже когда девочка сидела в кресле, как же она не ощутила ношу раньше? И зачем притащила рюкзак с разного рода модемами, флешками и запасной специализированной клавиатурой в театр? И что на сцене делали мамочка и папочка? Они ведь...

ㅤ«Умерли», — мысленно осознала Энни, взглянув на смутные очертания плюшевого мишки, сидящего в соседнем кресле.

ㅤ— Не бойся, цветочек, мама здесь.

ㅤЛасковый, любящий родной голос донесся из тьмы сцены, пронзив все существо маленькой сотрудницы насквозь. Сколько же она его не слышала... Только мама, только она называла Энни цветочком до того момента, как... Что-то в их семье изменилось.

ㅤНикто не мог знать о «цветочке», кроме нее. Неужели она на самом деле была здесь? Снова была со своей любимой малышкой. Звала ее. Долго ли ждала?

ㅤ«Мама», — разрядом молнии пронеслось в мыслях, и Энни наконец поняла, что происходит.

ㅤЭто здесь, это сейчас, все это по-настоящему. Реальнее, чем она сама. Радость овладела сердцем, и девочка со всех ног бросилась прочь из ряда, прихватив Гарри за лапу и утянув за собой.

ㅤДолжно быть, мамочка больше не злилась на него, она давно простила мишку Энни, ведь он действительно не хотел причинять ей боль тогда. А папочка... Папочка тоже был там с мамой и ждал ее. Они оба вернулись к девочке, теперь заберут ее домой, подарят детство, которое она заслуживает, и все в их семье будет замечательно.

ㅤТак, как было несколько лет назад.

ㅤВ мире сверхъестественного возвращение мертвых в мир живых было вполне вероятным и допустимым, поэтому малышка не смутилась ни на секунду, обретя надежду встретить родителей вновь.

ㅤНо она позабыла о правилах всего сверхъестественного.

ㅤПоднявшись на сцену в одно дыхание, она, запыхавшись, остановилась с улыбкой долгожданной встречи на губах. Тьма, словно густой туман, накрыла и окутала ее, не оставив вокруг ничего, кроме себя самой. Театр растворился во мраке, подобно пустынному миражу, как и сцена под ногами девочки.

ㅤ— Они не смогут проглотить такой большой кусок, дорогая, — словно в сказочном сне послышался смеющийся голос отца. — Будет лучше, если ты раскрошишь хлеб. Уточкам будет легче переварить его. Вот так.

ㅤЛютый холод стал совершенно нестерпимым, щипля щеки и пронзая побелевшие ладони Энни, сжимающие Гарри, ломящей болью. Костей в пальцах не ощущалось, как и коленей, но малышке это было безразлично. Мамочка и папочка пришли за ней, напоминая о себе короткими репликами из светлого прошлого.

ㅤ— Иди ко мне, цветочек.

ㅤИзящный силуэт выделился во тьме, точно на него направили луч софита, которому было неоткуда взяться. Женщина распахнула руки в зовущих объятиях и, кажется, счастливо улыбалась. В беспамятстве малышка кинулась вперед.

ㅤКонечно, подсознание сразу подметило неестественность позы женщины, фальшивость ее растянутых в ухмылке губ, абсолютную пустоту в зовущем голосе. Подсознание смекнуло — правил никто не соблюдал.

ㅤСердце же уже погрязло в мечтаниях.

ㅤПрижав Гарри к груди одной рукой, второй Энни обхватила худощавую женскую фигуру как можно крепче, дабы показать мамочке, как сильно она скучала по ней.

ㅤ— Мама. Ты ведь больше никогда-никогда не оставишь меня, правда? О, мамочка, как я скучала, как ждала тебя!

ㅤ— Цветочек, — пролепетала женщина, приложив свою ладонь к курточке девочки. — Почему? — вдруг утомленно поинтересовалась она. — Почему ты убила нас?

ㅤВнезапно объятия стали пустыми, небрежными и грубыми, точно тиски. Ладонь нащупала сквозь подкладку лопатки Энни и сдавила их с такой силой, что у маленькой сотрудницы перехватило дыхание. Грудь матери, к которой она прижалась, оказалась на удивление твердой, словно каменная глыба, а фигура чересчур истощенной.

ㅤНеживой.

ㅤ— Мамочка и папочка огорчены, Энни! Ты была плохим ребёнком, непослушным, самой настоящей хулиганкой. Зачем... Зачем ты убила мамочку с папочкой?!

ㅤРадость в секунды обернулась в недоверие, а счастье воссоединения с семьей — в страх. Зачем же так жестоко?

ㅤ— Как ты могла бросить нас там? Почему, цветочек? — вновь вопросила женщина уже злостным, скрипучим голосом, совершенно не похожим на теплый материнский, тягучий, словно мед.

ㅤЭнни с силой оттолкнула от себя мать и обнаружила, что стоит во тьме совершенно одна. Гарри дернулся в ладони, пробуждаемый порцией сильнейших противоречивых эмоций.

— Мамочка, папочка, — тихо промолвила в глубины мрака Энни, изо всех сил стараясь угомонить порывы фамильяра высвободиться.

ㅤ— Дорогая, только не плачь, — произнес бархатный отцовский голос. — Хотя ты всегда была плаксой. Чуть что — сразу в непрерывные рыдания. Никакого от тебя толку.

ㅤ— П-почему вы так говорите? Если вы все еще злитесь на Гарри, то... Он не специально... Я бы никогда... Я не хотела...

ㅤСлезы предательски выступили на глазах, а ком обиды застрял в горле, противно обжигая стенки изнутри.

ㅤ— Но убила нас, — хором заговорили родители.

ㅤ— Это была не я!

ㅤВ сердцах выкрикнула Энни, и Гарри едва не вырвался из ее рук.

ㅤВспышка.

ㅤНа сцене показался диван с цветастой обивкой — такой был в их доме до того, как ткань усеяли круглые дырки, прожженные сигаретами. Родители сидели рядом, прижавшись друг к другу, и пронзали Энни пристальными взглядами. Голова матери покоилась на плече отца, а его ладонь накрывала ее руку. Как бы они ни старались, все равно выглядели неестественно, насильно скреплено, воссоздано.

ㅤКак будто тряпичные куклы, набитые песком.

ㅤОсторожным шагом малышка направилась к ждущим ее родителям. По мере приближения разум прояснялся, постепенно возвращаясь к действительности, той реальности, в которой она жила последние три года.

ㅤЭнни взяла рюкзак и все необходимое оборудование потому, что сейчас, по идее, должна была бы оказаться в отеле. Бродячие псы намеревались вытащить Молли и положить конец сумасшедшим замыслам Путешественника. Девочка никоим образом не могла оказаться на постановке в театре, потому как была охотницей на нечисть и давно не имела возможности позволить себе столь человеческий способ духовного обогащения.

ㅤШаг, еще один.

ㅤТо, что однажды стало мертвым, к жизни само по себе не возвращается. Чтобы воскресить одну душу, взамен необходимо отдать другую. Кто заплатил две души, чтобы вернуть родителей малышки в мир живых? Платить было некому.

ㅤ— Иди к нам, цветочек, — позвало нечто голосом ее матери.

ㅤЛишь теперь Энни заметила крупные стежки фиолетовой нити, сложенной в несколько раз для большей плотности и пронизывающей плоть. Они соединяли голову с туловищем, плечи с ключицами, локти и даже кисти довольно небрежно, размашисто, словно... шил ребенок.

ㅤМарионетки из мертвой плоти. Просто куклы из трупов.

ㅤЭнни настороженно попятилась назад, окончательно убедившись в том, что перед ней действительно не ее родители. Эмоции пылали в ней алым пламенем. За искрами надежды непременно следует отчаяние, за радостью — огорчение, за верой — разочарование.

ㅤВсе произошло так быстро, что выбило сотрудницу из колеи. Куклы поднялись с дивана, вытянув руки вперед, подобно классическим зомби. Будто бы по воле кукловода.

ㅤ— Знаешь, почему ты убила нас? — хором проговорили мертвецы. Их голоса слились в один, а головы упали набок, и несколько швов звучно треснули, обнажив шейные кости. — Потому что ты не способна даже на то, чтобы контролировать свои эмоции, дорогая.

ㅤСердце забилось чаще от осознания того, что они были правы. Гарри брыкался сильнее, норовя вырваться.

ㅤ— Неправда.

ㅤ— Фамильяр связан с тобой и пропускает через себя каждый твой порыв злости, ярости, страха или эйфории. Это не его вина...

ㅤ— Нет. Нет, нет, нет! — Закрыв глаза, девочка продолжала отдаляться, отрицательно мотая головой, будто желая избавиться от противного, надоедливого шума.

ㅤ— А твоя, — спокойно продолжали они. — Это ты убила нас! — с явным обвинением, осуждением и упреком процедили родители.

ㅤ— Вранье!

ㅤОщутив, как сердце пропустило удар, крикнула Энни, невольно сделав угрожающий, звонкий выпад вперед.

ㅤГарри залился ярким рыжим светом. Цвет обиды и гнева. Плюш с треском разошелся, и фамильяр проявил себя, шлепнувшись рядом с хозяйкой. Взревев, он кинулся на кукол с дикой яростью животного.

ㅤОни были правы. Как бы девочка ни отрицала это, она знала: в каждом слове, произнесенном марионетками, не было ни капли лжи. Вина их смертей вековечным грузом будет висеть на ее душе до самого конца. Но десятилетняя Энни уже не та глупенькая малышка, что ничегошеньки не знала о такой вещи, как последствия поступков, и совершенно не владела собственным питомцем. Она усердно и долго практиковалась в дрессировке фамильяра, поэтому повторения печальной истории прошлого Энни ни за что не допустит.

ㅤ— Стоять! — рявкнула она.

ㅤГарри резко затормозил, остановившись в нескольких дюймах от безразличных лиц марионеток. Сев, будто послушный песик, он жалобно и виновато взглянул на хозяйку щенячьими глазками.

ㅤРешительными короткими шажками, разгоняя ледяной сквозняк пылающим жаром сердца, малышка вновь приближалась к куклам из мертвой плоти, выдающим себя за тех, кем на самом деле они не являлись. Вытянув маленький, на славу заточенный кунай из скрытой нашитой секции ботинка, с мастерством профессионала она провернула его в руке, приготовившись к быстрой атаке.

ㅤ— Собираешься снова убить нас, цветочек? — проворковала мама, и идентичный голос ранил, словно шипы прекрасных роз.

ㅤ— Мои родители умерли пять лет назад, — с горечью и раскаянием промолвила Энни, — потому что я была всего-навсего пятилетним, несмышленым ребенком. Теперь я — Бродячий пес и убиваю лишь мерзких тварей.

ㅤВзмах куная, словно трепет крыльев бабочки. Острие рассекло фиолетовые нити обеих голов, оторвав от туловищ, и они безвольно упали во тьму, разом поглотившую их. Малышка рухнула на колени и беспомощно заплакала, выронив кунай рядом с бедром. Все испарилось.

ㅤВина была принята и прощена себе самой.

ㅤПрошлое осталось в прошлом.