Ярко-жёлтый

9. Железный кулак в бархатной перчатке

Я шёл, взглядом ощупывая каждый дюйм окружающей действительности. Странное чувство... Рациональное узнавание с примесью иррационального дежавю. Те же время — шесть утра — и место — дорога через сонный пригород. Та же тяжесть сумки в руках, и даже песня в наушниках, как только я вышел из автобуса, заиграла та же, что и тогда, летом.

Люди сумасшедшие, а времена странные,
Я заперт в тесноте, я вне досягаемости.
Раньше я беспокоился, но всё изменилось...

Ты прав, Боб. Действительно, всё изменилось. Я вот, всегда считавший себя скептиком, почему-то начал видеть скрытый смысл во всякой ерунде. Например, случайным образом выбранной телефоном песне. И от кого дурости набрался...

Я прошёл сорок миль по плохой дороге.
Если Библия права, то мир взорвётся.
Я пытался уйти от себя так далеко, как только могу.
Некоторые вещи слишком горячи на ощупь,
Только человеческий разум способен выдержать так много...

На этих строках наушники пришлось стянуть — слишком слова были в тему, до мурашек по шее. Хм, а ведь в прошлый раз, кажется, песню тоже не получилось дослушать, села батарейка, поэтому я и шёл, глядя по сторонам, и покурить захотел от увиденной скуки, и...

Я передёрнул плечами — мурашки осыпались с шеи и сконцентрировались где-то между лопатками. Нет, эта недавно подхваченная, как болезнь, привычка видеть во всём знаки определённо вредна для нервной системы.

Пасмурное небо даже не думало светлеть; под ним было холодно, тихо, ветрено и темно так, что воздух казался осязаемым. Редкие фонари на крыльцах домов разбавляли его грязными пятнами цвета ржавчины, но не могли разогнать плотную синеву. Она укутывала улицу, прятала её, скрывала детали, и всё равно место, где меня впервые настиг тогда ещё невидимый Филл, я узнал сразу — тело словно током прошибло, хотя от прочих метров тротуара оно ничем не отличалось. В голове языками пламени заплясали воспоминания: кислотно-жёлтая машина, дурацкие стикеры, визг тормозов, солнце, отражающееся в стекле, издевательский смех, зажигалка в тонких смуглых пальцах — «Дарю!» — и всё такое яркое, отчётливо врезавшееся в память... Казалось, уже тогда, пытаясь разглядеть водителя за бликующим стеклом, я что-то почувствовал. Может, то, что это не последняя наша встреча. А может — что эта встреча для нас не первая...

Я усмехнулся, вдруг осознав, что опять замер посреди дороги, как истукан. Поднял глаза, огляделся и совсем не удивился, увидев на крыльце соседнего дома мужика. Того самого мужика, в том же самом халате на крыльце того же дома. Я даже не удержался и помахал ему, но тот в ответ только нахмурился и, сделав последнюю затяжку, ушёл.