Вера. Безнадега. Любовь

часть 15

В тамбуре воняет застарелым табачным дымом, углем и железной дорогой, лампочка помигивает, и от дверей ощутимо тянет струей холодного влажного воздуха. Но здесь нет Веры, и Настя, наконец, может дышать. И думать. Она прислоняется к грязной стенке и вдыхает полной грудью. Так глубоко, что перед глазами синеет. Голова кружится, но в ней, как ни странно, проясняется.

Все нормально, Настя. Все нормально. Еще два часа, и ты увидишь дочку, маму. Вот, кто главные люди в твоей жизни. Те, ради кого стоит жить. Они есть. А Вера... Вера просто лучик из прошлого. Мигнул и пропал.

Настя думает, что тогда, как узнала в попутчице Веру, стоило просто поздороваться, спросить, как дела, спокойно поговорить. Не надо было пугаться, накручивать себя. Вполне возможно, Вера тоже хотела бы просто поболтать о том, о сем. Теперь уже поздно признаваться. Лучше сделать вид, что не помнишь ее. Незначительный эпизод из далекого прошлого.

Черт, ну кому Настя врет?

/В ту дождливую ночь парни уехали вместе, и с тех пор почти каждый раз Джек забирал Тедди после работы. Вряд ли кто-то обращал внимание, но Настя замечала, как загорались у Тедди глаза, когда приходило сообщение от Джека, что он уже ждет. Она в глубине души немножко жалела, что больше ни разу не удалось подсмотреть за ними.

Лето близилось к концу. Спала удушающая июльская жара, людей стало немного меньше. Еще месяц-полтора, и сезон можно было считать закрытым. Настя стала чаще задумываться о том, что будет дальше. Мысль о том, что они с Верой разъедутся по домам и больше не увидятся, казалась Насте такой страшной, что она старательно гнала ее от себя. Да только у нее перед глазами было постоянное напоминание. Тедди тоже готовился к завершению своего «курортного романа». Каникулы были на исходе, в сентябре ему предстояло вернуться к учебе. А у Джека срок контракта заканчивался в октябре – и ищи ветра в поле...

Раньше Настя вообще не подозревала, что может быть однополая любовь. Ну ладно там секс... Люди – существа любопытные, хочется им новых ощущений, почему бы и не попробовать мальчик с мальчиком, девочка с девочкой. Но любовь в Настиных представлениях всегда должна была логически завершаться свадьбой, семьей, детьми. А здесь что? Такая пара не может пожениться, значит и любовь такая не настоящая.

Но то, что она чувствовала к Вере было самым настоящим. Настоящее некуда. А с тех пор, как Настя поняла, что и Вера тоже любит ее, любовь, казалось, становилась сильнее с каждым днем. Настя пока не решилась перебраться в Верину комнату, их ночные свидания не были слишком частыми, но и просто обменяться поцелуями украдкой, коснуться руками, проходя мимо, поймать взгляд поверх голов тоже было счастьем.

- Вера так влюблена, - заметил как-то Тедди, когда они с Настей оказались только вдвоем у раздаточного окна. – Раньше никогда ее такой не видел. Она так смотрит на тебя, будто ты волшебный эльф из сказки.

Настя смущенно хохотнула, но Тедди покачал головой:

- Нет, правда, именно так и смотрит. Вам повезло, вы работаете рядом. Видите друг друга каждый день...

- Но ведь Джек и так приезжает за тобой после работы. Вы тоже видите друг друга каждый день, - возразила Настя.

- Все равно. Ты голову повернула – и вот она. А я постоянно думаю, что пока я тут жарю стейки, он там флиртует с клиентками. Знаешь, сколько он записочек с телефонами получает?

- Но он ведь по ним не звонит. И после работы не к какой-то крале в постель спешит, а за тобой приезжает...

- И все равно...

- Дурачок ревнивый, - оборвала его Настя.

- Сама дурочка, - фыркнул Тедди, получил от нее шлепок по лбу, и отскочил вглубь кухни, чуть не уронив стойку с посудой.

Настя с улыбкой покачала головой – «детский сад штаны на лямках», подняла тяжеленный поднос и пошла работать дальше.

***

- Не уходи, побудь со мною, - пропела Вера.

Тяжелая густая челка парика притеняла глаза, и оттого взгляд, поймавший Настю через весь зал, казался еще более глубоким.

- Я так давно тебя люблю... - беззвучно, одними губами спела с ней вместе Настя.

- Тебя я лаской огневою и обожгу, и утомлю...

Верин голос подрагивал от настоящего желания, и Настино сердце распирало грудь, а внизу живота сладко сжималось. В этом гуле людского улья Вера пела только для нее./