Япония, Токио, 2020 год, май, 02.45
- И ты уехала, - я смотрю на черное небо. Перед рассветом темнее всего, поэтому сейчас даже мне сложно различить выражение твоего лица.
- Уехала, - ты утвердительно киваешь, пожимаешь плечом, даже не поворачивая головы.
- Ты уехала! - я повышаю голос, делаю акцент на последнем слове, как и прежде не зная, как описать свои эмоции, которые испытал после возвращения, когда узнал, что тебя нет больше в моем доме, в моей жизни.
- Ты повторяешься, Клаус.
- А ты просто дура, Кэролайн, - я сердито произношу твое имя, скрещиваю руки на груди, а потом, не удержавшись, добавляю, - прошло семь лет, а я все также не могу поверить, что ты поступила так. Каждый раз, вспоминая об этом, мне хочется хорошенько встряхнуть тебя, чтобы хоть так попытаться донести до тебя очевидное.
- Очевидное?! - Ты резко разворачиваешься, упираешь руки в бока и произносишь: - Это было бы очевидным, если бы ты иногда разговаривал со мной, а не заставлял догадываться о твоих желаниях и мыслях. Как я могла знать? Как могла понять? Ты хотел от меня повиновения, ты его получил. Остаться? Хорошо, хозяин. Уехать? Конечно, хозяин. - Ты издевательски склоняешь голову, таким образом пытаясь продемонстрировать, что я никогда не относился к тебе на равных. Сначала я злюсь, потому что слишком привык отвечать на иронию и издевательские интонации агрессией, но в твоем голосе слишком много обреченности и горького отчаянья, поэтому я, поддавшись порыву, беру тебя за запястье, привлекаю к себе и заключаю в крепкие объятия. Ты замираешь так резко, и я, кажется, чувствую, как невысказанные упреки застывают у тебя на языке, так и не произнесенные.
- Прости, - это слово обжигает язык и, наверное, будь у меня меньше выдержки я бы покраснел, потому что я сам себе сейчас напоминаю какого-то слабака, который пытается утихомирить свою женщину объятиями, а не угрожающим взглядом.
- Ого... - Я чувствую, что ты улыбаешься. Ощущаю, как ты прижимаешься еще крепче, пряча лицо у меня на плече.
- Что "ого"? - Не сдержавшись, интересуюсь я, поглаживая тебя по спине. От тебя пахнет фрезиями. Сладко.
- Просто услышать от тебя извинение дорогого стоит. Неужели ты правда сожалеешь? - Я чувствую, как ты напрягаешься, как замирают твои руки на моей шее, и как ты, кажется, совершенно перестаешь дышать в ожидании моего ответа. Мне хочется выстроить броню. Хочется снова, как черепахе, спрятать голову под панцирь, чтобы только не открывать и частички души, не впускать тебя в свои мысли, ведь я все еще не знаю всего, что необходимо, не могу быть уверен, что не пожалею. Но вместе с тем я осознаю, сколько сил ты потратила за эти несколько часов. Я ощущаю это в твоей позе, в напряжении мышц спины, в уставшем взгляде и вымученной улыбке, даже когда ты рассказываешь о редких днях, которые мы можем назвать счастливыми для нас. И как бы я не желал этого, как бы не вопил о необходимости защищаться и быть наготове инстинкт самосохранения, я все же целую тебя куда-то в макушку и произношу:
