В коридоре раздается тихий шепот: ты разговариваешь с Элайджей. Теперь в этом доме все общаются только так - тихо и, как правило, быстро. Наверное, если была бы возможность, то все бы перешли на язык жестов, лишь бы только не тревожить меня. Даже не знаю, что тебя и нашу семью заставляет придерживаться такой модели поведения: то ли вы боитесь потревожить мой сон, а сплю я сейчас по двадцать часов в сутки, то ли опасаетесь, что я услышу что-то, что причинит мне душевную боль.
Прошло уже семь дней. Я плохо помню, как мы вернулись в Мистик-Фолс, от тех часов остались только ощущения безумной муки, такой сладкий вкус крови на губах и твой тихий голос, нашептывающий несвязные утешения. Я еще слышала что-то сквозь морок об Эрике и количестве кусков, на которые его разорвали. Он мертв, а я даже порадоваться не могу. Какая же жестокая ирония...
На стене висит огромное зеркало во весь рост. Я сегодня долго смотрю в отражение и думаю, что теперь я поистине "куколка". И это не связано с тем, что теперь тебе приходится носить меня в ванную на руках, обмывать, расчесывать, переодевать и держать пакет с кровью у моих губ - хотя это тоже, конечно, крайне забавно. У тебя, большого мальчика, теперь и правда есть живая кукла. Или не совсем живая, или, может, почти мертвая, способная лишь нелепо моргать - какая разница? Сходство проявляется в моем внутреннем ощущении. Когда-то, годы назад, я ведь была совсем другой, но ты постепенно вырывал из меня каждую эмоцию, всякую черту характера. Ты уничтожал былое, заменял это во мне чем-то другим. Это было неплохо, просто иначе - сильнее, агрессивнее, ярче, смелее. Но что-то ты все же оставил, позволил уберечь мне, и это отличало цельную личность от фарфоровой пустышки. Там же, в ледяной пещере, из меня забрали последнее - надежду. Вырезали, вытравили, оставили алой кровью на сером камне. И оказалось, что надежда - это все, что меня наполняло, согревало, толкало вперед. Надежда - основа, и пока она была, я не ломалась, что бы ни произошло. Надежда - лекарство, и пока она была, я зализывала раны, сменяя их на отвратительную шероховатость рубцов. Теперь же внутри зияет черная пустота - настоящее кукольное содержание. Кто бы мог подумать, что окончательно меня уничтожит кто-то другой? Я всегда думала, что это будешь ты, Клаус. Хотя, наверное, ты не хотел, чтобы я стала вот такой. Апатия вызывает лишь отвращение, а в моем случае она достигла критической отметки.
