Здравствуй, Стефан!
Один умный человек сказал мне, что написав о своих проблемах на бумаге, можно хотя бы немного облегчить душу. Знаю, что ты тоже пользуешься подобным способом, но у меня не вышло. Как-то смущает меня необходимость писать "здравствуй, дорогой дневник", зная, что он никогда не ответит мне. Поэтому я использую твое имя, хотя вряд ли когда-то отправлю это письмо тебе. Я очень хотела поддерживать с тобой общение, как с нитью, которая оказалась самой крепкой и сильнее всего связала меня с Мистик Фолс. Но я так и не решилась попросить разрешения звонить тебе, да и сейчас не могу позвонить, испытывая какое-то болезненное облегчение, не просто быстро и необдуманно произнося слова, но и перенося их на бумагу. Быть может, я старею или чересчур страдаю сентиментальностью, но меня успокаивает скрип ручки и шелест бумаги.
Наверное, это воздействие места, где я сейчас живу. Ты когда-то был в Шотландии? Если не был, то ты очень многое потерял. Ничто не сравнится с этой первобытной атмосферой, волшебным ощущением, что ты на краю света, и за очередным холмом мир падает в бездну. А еще здесь живет Несси, то самое мифическое чудовище, которого принято боятся. Местные жители свято верят, что оно существует, и, знаешь, иногда и я верю.
Даже не знаю, что написать еще. Слишком многое изменилось, многое приобрело другое значение. А может быть просто я другая, а прежняя Кэролайн умерла. Не удивлюсь, если ты посчитаешь, что я просто сошла с ума. Возможно, так и есть.
Ты счастлив? Я не спрошу больше ничего, потому что это не имеет значения. Я хочу знать лишь это.
Кэролайн Форбс
Я тщательно вывожу последнюю букву, так же медленно, как и писала каждое слово в этом странном письме. Не знаю, зачем я это делаю, ведь я вряд ли решусь его отправить через океан, к одному из немногих людей, которых я еще решаюсь награждать гордым званием "друг".
Я перевожу взгляд на окно, через которое могу видеть двор, постройки селения вдалеке и гряды холмов, простирающиеся к самому горизонту. Все это покрыто белоснежным покрывалом снега, который ярко мерцает под редкими лучами холодного зимнего солнца. Я грустно улыбаюсь, задумчиво складываю исписанный листок вдвое и кладу его между страницами книги, которая лежит на столе.
Сегодня двадцатое января две тысячи четырнадцатого года. Очередной день в веренице других дней. Единственное различие - зарождение сегодня у меня хоть какого-то интереса к жизни, которая все также течет в безумном ритме за каменными стенами замка, в котором я спряталась, чтобы зализать раны. Интерес появился утром, потому что мне всю ночь снилась какая-то сюрреалистическая чушь: кровь, стекающая по белым стенам, алые капли на пальцах, багровые зигзаги на запястьях, и привкус крови на губах, такой же соленый и противный, а потом мне приснился Элайджа, и я резко проснулась, ощущая слезы на щеках и губах. Впервые мне снился не ты. Это было страшно и успокаивающе одновременно. Быть может пройдут годы, и я забуду тебя окончательно.
