Хроники Эхона: Лед и скалы

1. Этот пугающий мир

Дверь за Лилит захлопнулась, отрезав ее от засыпанного сугробами двора. Девушка смахнула с головы капюшон плаща, опустила на пол вязанку дров и убрала с лица прилипшие к взмокшей коже солнечно-золотистые пряди.

Стянув перчатки из оленьей кожи, Лили бросила их на грубо сколоченную тумбочку и тут же принялась растирать замершие руки. Последний месяц осени выдался на редкость холодным. После двух снежных бюро за неделю Лахор буквально утонул в снегу. Конечно, это переломало порядком веток в соседнем лесу, на пару недель подарив жителям деревни возможность без труда собирать хворост, но вместе с тем совсем оборвало жизнь в окрестностях. Лили вздохнула. «Зря я не купила то огниво у приезжих торговцев. Вряд ли они заедут сюда в ближайшее время» — пронеслось в её голове. Ситуация в стране и так была напряженная, а ранняя зима, похоже, и вовсе отрезала север Фартона от центра. С другой стороны, может, оно было и к лучшему. Забрать кого-нибудь еще стало проблематично...

— Лилит, дорогая, ну наконец-то ты вернулась!

Девушка резко вынырнула из пучины мыслей. В дверном проеме прихожей, привалившись к косяку, истощенным образом застыла ее мать. Ее лицо, иссохшее, словно трава в засушливое лето, избороздила морщинами вымученная улыбка. В голубых глазах зажегся слабый огонек жизни, когда она остановила рассеянный взгляд на круглом лице дочери, припорошенном стремительно тающим снегом. Сердце Лилит словно стиснула огромная ледяная рука. Ее мать за эти пару месяцев стала еще слабее, чем раньше...

— Мама, великая Хат, что же ты делаешь? — воскликнула Лили, торопливо сбросив мокрые валенки и подойдя к матери только для того, чтобы уверенно перехватить ее под пояс.

Невольное упоминание почитаемой всем Фартоном Богини сна сорвалось с языка девушки слишком легко, заставив чуть сморщиться ее мать. Та не любила слишком частого поминания Богов. Особенно таких важных, как Хат.

— Тебе же нельзя вставать, —выдохнула девушка, не обратив внимания на молчаливое возмущение матери.

— Все хорошо, солнышко мое, правда. Мне лучше.

Лили видела, что мать врала. Чувствовала, как дрожало ее тело под рукой. И плотные ткани теплой шали и зимнего вязанного платья не могли скрыть этой лихорадочной дрожи, сотрясающей хрупкое старческое тело.