День: 1439; Время: 23
Симус, Джастин, Лаванда, её парень Гарольд и сама Гермиона. Были ещё два семнадцатилетних новичка, которых убедил присоединиться Финниган, но те тихо исчезли, как только Гермиона с Симусом пробрались в новый кабинет Люпина. Кажется, до ребят вовремя дошло, что это была не совсем обычная разработанная Орденом операция, а, скорее, частное дело.
К двум часам ночи все постояльцы дома на площади Гриммо либо покинули штаб-квартиру, либо разошлись по своим спальням, и лишь тогда Грейнджер и Финниган смогли проникнуть в кабинет. Они за минуту отыскали на столе листы пергамента с печатями Азкабана и подписями нескольких разных следователей, в которых отмечались районы дислокации Пожирателей Смерти. В списке значилось около двух десятков пунктов — а их было всего пятеро, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: перечень не может ограничиваться двадцатью одним укрытием либо поместьем. Количество Пожирателей Смерти исчислялось сотнями, большинство из них были состоятельными людьми, склонными к эгоизму, готовыми разделять вместе со своими единомышленниками разве что общую жажду власти и страсть к убийствам. Но даже если Рон или другие пропавшие содержались где-то ещё, нельзя было не проверить уже известные адреса.
Гермиона обстоятельно подходит к решению любых вопросов, поэтому вот уже три часа они планируют свою вылазку, закрывшись в спальне с таким количеством наложенных запирающих и заглушающих заклинаний, что реши их кто-нибудь прервать, он обязательно заподозрил бы что-то неладное. У них есть сумка с портключами в различные убежища, карты и план из десяти страниц — друзья странно косятся на Гермиону, когда она анализирует его, используя шахматную доску.
К операции всё готово — насколько это возможно в данной ситуации, и едва они это понимают, их начинают переполнять энтузиазм и решительность. Они понятия не имеют, что их ждёт, к тому же их слишком мало — и по позвоночнику ползёт страх, но к этому чувству они уже давно привыкли. И тем не менее все пятеро подпрыгивают от неожиданности, а Лаванда жалобно взвизгивает, когда дверная ручка начинает дёргаться.
Они с тревогой впиваются глазами в бронзовый шар, не смея ни вздохнуть, ни пошевелиться, словно и вовсе не пользовались заглушающими чарами. По другую сторону двери воцаряется тишина, но вот ручка дёргается снова — в этот раз яростнее и будто бы раздражённее.
