День: 1531; Время: 4
Прошло уже около недели с тех пор, как она покинула убежище, и все эти восемь дней Гермиона тоскует по тому дому, пусть даже с прохудившейся крышей. Сутки напролёт она патрулирует какой-то периметр. Повсюду возведены защитные барьеры, и Грейнджер держится от них на расстоянии. Ей не сказали, защищает ли она это место, или может в любую секунду туда ворваться, да и вообще, что это.
Она появилась здесь вместе группой, в составе которой был Рон, но Уизли переправили в другое место. Теперь они тут вместе с Тонкс, которая стала отличной компанией, но так и не внесла никакой ясности: она тоже не имеет ни малейшего понятия о том, чем именно они занимаются. Они знают только то, что должны непрерывно отслеживать появление врага или какого-нибудь незнакомца, так что нервничают и вздрагивают даже во время сна. Гермиону всю войну преследовала паранойя, но после передышки в убежище происходящее буквально бьёт её под дых. Ей требуется два дня, чтобы снова привыкнуть или по крайней мере приспособиться и не наделать ошибок.
Они с Тонкс патрулируют вверенный им участок, вышагивая туда-сюда, держась рядом, спина к спине. Дождь льёт семь дней из восьми, и к пятым суткам Гермиона, слишком долго обходящаяся без душа, начинает испытывать благодарность. Дни стоят жаркие и влажные, насекомые жужжат и кусаются. У Грейнджер складывается ощущение, будто она попала в джунгли.
Ночью всё только хуже: применение магии разрешено только в случае крайней необходимости, а лес полнится звуками животных и приглушённым яростным воем. Иногда Гермиона чувствует, как он отражается от её грудной клетки, отзываясь в животе. Это своего рода понятная ей дикость, с которой она когда-то столкнулась во время первых ночных операций. Это напоминает ей об обезьянах в клетках, бьющихся о прутья. Что-то надвигается, но я готова, потому что мне больше некуда идти.
Они не могут перестать бояться, о чём бы ни говорили и что бы ни вспоминали.
День: 1531; Время: 17
Тонкс смотрит на подругу, волосы на её голове мышиного цвета.
— Все хотят мира. Просто каждый по-своему.
— Думаю, именно поэтому мир никогда и не наступит. Даже после войны останутся те, кому захочется всё перекроить.
— Но когда будет достаточно мира, когда люди перестанут убивать друг друга за убеждения... Этого мне вполне хватит.
