Психология врага

Записки Лександра Шова

Пятьдесят.

      Какое ужасное слово.

      Пятьдесят-Пятьдесят-Пятьдесят.

      Да, сегодня мне исполняется ровно пятьдесят лет. Знаете, несмотря на это, я чувствую себя совершенно прекрасно. Точно так же, как и в сорок девять, и в сорок восемь, и так далее. Меня совершенно не смущает то, что по утрам с зеркала на меня смотрит мужчина солидного возраста, с заслуженными морщинами и редкой сединой. Я — счастливый человек, который, улыбаясь, пишет эти строки в дневник.

      Как ни крути, моя жизнь меня совершенно устраивает.

      В первую очередь — нынешняя работа. Проработав семь лет в Хогвартсе без перспективы развития, я решил вернуться к частной практике. Она всё же мне более близка и интересна. Разнообразие — вот чего точно не найдёшь в проблемах учеников, прибегающих к тебе в кабинет на консультацию после отбоя. Они перестали враждовать, а это значит, я в полной мере выполнил свою задачу. Впереди меня ждали волшебники с искалеченной душой. А я был обязан донести до них, что душу можно врачевать, как и тело.

      Но главным толчком для моего ухода стало вовсе не это.

      Смерть профессора МакГонагалл обрушилась на наши головы в холодном феврале две тысячи пятого года, когда метели за окном выли невероятно громко, а ученики уныло блуждали по промёрзшему замку. Болезнь на тот момент уже год ходила за женщиной по пятам, высасывая из неё все силы. Минерва будто высыхала на ходу: её руки стали непомерно худыми, ранее вечно ровная спина теперь была слишком сутулой, каждый шаг, дававшийся ей с трудом, сопровождался хриплым кашлем. Она мало ела, совсем немного говорила и всем своим видом вселяла в сердца липкий ужас. Но старалась улыбаться.

      Хотя все и так знали, что её час совсем близок, никто не мог посметь продемонстрировать жалость. Ведь этот взгляд... Она смотрела так глубоко, что становилось больно.

      Прежде чем уйти, МакГонагалл прогуливалась по территории школы, распустив когда-то идеальный пучок седых волос, и остановилась около озера, смотря на него с невероятно горькой улыбкой. Лишь Мерлин знает, что она хотела там увидеть, что она чувствовала в те мгновенья.

      В такую погоду, кроме неё, никто не осмеливался покинуть замок. Дул невероятной силы ветер, и Минерве приходилось прилагать усилия, чтобы её не снесло. Снежинки путались в её волосах, а худая фигура с трудом удерживалась при сильных порывах ветра. Женщина обнимала себя руками, придерживая накинутое на плечи старое пальто, пахнущее нафталином, бубнила что-то под нос и улыбалась. А потом просто упала. Замертво.