Тьма в его глазах

23. Прошлое, покрытое пылью

Несколько секунд я молчу, собираясь с мыслями. У меня в голове тысяча вопросов, но я никак не могу определиться, с какого из них начать. В каком возрасте он убил первого человека? Почему он это сделал? Кто подтолкнул его к этому? Всё это, безусловно, важно для меня, но не настолько важно, как понять, испытывает ли он какое-то моральное удовольствие, лишая других жизни. Болезнь ли это, зависимость, или просто необходимость, обусловленная обстоятельствами, которым он вынужден был подчиниться?

— Тебе... нравится убивать? — спрашиваю тихо, едва слышно. Наверное, больше всего в жизни сейчас боюсь услышать уверенное «да».

— Нет... конечно, нет, — качает головой мужчина, взглянув на меня, как мне показалось, даже немного разочарованно. Словно этот вопрос – самое глупое из того, что он ожидал услышать. Я невольно смущаюсь, потупив взгляд на противоположную стену. Но спустя пару секунд Тэхён добавляет: — Правда, я не могу сказать, что мне это отвратительно. Я не испытываю наслаждения от смерти других, но в то же время не жалею тех, кого пришлось убить. В этом деле эмоции – лишнее. Меня с самого начала просто... запрограммировали, как бесчувственную машину для убийств, иначе... давно слетел бы с катушек.

— Запрограммировали? — удивляюсь, цепляясь за привлёкшее внимание слово. Он говорит так, будто бы наёмных убийц специально собирают по кусочкам, как заводских роботов, вкладывая в их головы свои идеалы... Впрочем, что я вообще знаю об этом? — Как? Кто?

Тэхён устало вздыхает, доставая из пачки ещё одну сигарету и пододвигаясь ко мне ближе. Видно, что ему нелегко даётся этот разговор, но он не пытается его избежать, а, наоборот, сейчас мужчина как никогда честен со мной. Я ценю это.

— Наёмниками становятся только те, у кого есть для этого определённые задатки, — спокойно отвечает Тэхён, прикуривая и расслабленно прислоняясь к стене позади себя, — усидчивость, быстрая реакция, гибкость психики, крепкие нервы и... безграничное желание сохранить собственную жизнь во что бы то ни стало, потому что инстинкт самосохранения часто заставляет нас делать как удивительные, так и ужасные вещи. Во мне всё это было с самого детства. Я рос в далеко не самой благополучной семье, откуда уже в пять лет меня забрали в детский дом. Там я научился хитрить и изворачиваться, стал ловчее и сильнее, чтобы защитить себя перед старшими. А когда первый раз сбежал из детдома в девять, мне пришлось научиться ещё и выживать в любых условиях. Ещё немного, и я, наверное, сам начал бы убивать, но появился человек, который взялся меня этому научить, сделав своим личным солдатом.