Тьма в его глазах

30. Осколки

Когда я снова открываю глаза, передо мной уже совсем другая комната. Честно говоря, начинаю уже привыкать к таким кардинальным сменам обстановки, и это уже почти не пугает меня. Больше волнует тот факт, что на этот раз я проснулась не на полу, а на мягкой широкой кровати. Мои волосы пахнут мятой, а из одежды на мне чистая ночная сорочка приятного для глаз лавандового цвета.

Во рту сухо. Я сглатываю с трудом и облизываю пересохшие губы. Пробую подняться на локтях, но резкая боль в области затылка заставляет меня со стоном упасть обратно на подушки. В больной голове начинают появляться вопросы. Где я? Что со мной произошло? Где Тэхён? Хочу предпринять ещё одну попытку встать, но меня останавливает голос, звучащий откуда-то из угла комнаты.

— Ты проспала больше двадцати часов, — говорит явно женщина. Её голос строгий и уверенный, словно она обращается к маленькому ребёнку. — Спустя некоторое время твои физические показатели придут в норму, и ты почувствуешь себя лучше. Но пока тебе следует отлежаться и как следует отдохнуть.

Слышится цокот каблуков по паркету. Уже через несколько секунд надо мной склоняется незнакомая девушка. Она выглядит не старше двадцати шести-двадцати семи лет. Её волосы угольно-чёрные, а кожа такая бледная, что на её фоне синие глаза кажутся бездонными. Она необычайно сосредоточена и серьёзна, что, возможно, зрительно делает её на пару лет старше.

— Я хочу пить, — шепчу, ощутив стыд от собственной беспомощности. — Где Тэхён?

— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли воды и что-нибудь поесть, — отзывается девушка, мельком взглянув на свои наручные часы. — Тэхён освободится через тридцать шесть минут, но вряд ли у него будет возможность встретиться с тобой. Ты временно под моей опекой.

— Но... — бормочу, чувствуя, как к сковывающей тело слабости добавляется ещё и чувство разочарования, обиды, — почему он...

— Думаю, мы сможем поговорить об этом позже, когда тебе станет лучше, — обрывает брюнетка, чётко проговаривая каждое слово, но не делая акцент ни на одном из них. Её речь спокойная и ровная, словно отрепетированная тысячу раз, словно она не человек, а какой-то механизм. — Сейчас тебе следует отдохнуть.

Я чувствую, как к глазам подступают слёзы от нахлынувшего чувства одиночества, брошенности, но лишь смиренно киваю, закрывая глаза. Через пару секунд слышится стук каблуков по паркету и хлопок двери. Только тогда я позволяю себе разреветься, уткнувшись в подушку. Мне кажется, что со мной поступили несправедливо. После всего, что мне пришлось пережить, я имею право встретиться с Кимом. Конечно, он не обязан сидеть возле моей постели сутками, но он мог зайти хотя бы на пару минут, чтобы просто сказать мне «привет» или что-то в этом роде. Думаю, это однозначно помогло бы мне почувствовать себя лучше. Но, что ж, очевидно, у него есть дела важнее. Он и так многое сделал, рискуя своей жизнью, чтобы вытащить меня из ловушки, в которую я сама же себя и загнала. Я, безусловно, должна быть ему благодарна.