С каждой секундой пламя только сильнее. Оно своими горячими красными языками касается темно-синей небесной глади, заполняет все своим черным дымом, твое сознание, твои легкие и душу. Дышать больше нечем, и причина явно не в смоге. Пепел оседает болью и горем в каждом уголке тела.
Юнги не замечает совсем ничего вокруг. Ему кажется, что он сам горит в том пламени, вместе со всеми своими мучениями, которые теперь кажутся пустым местом по сравнению с тем, что он чувствует сейчас. В его расширенных от ужаса зрачках отражается огонь, который разжигает в себе новые порции боли, медленно выливая ее адской лавой на израненную душу.
Ты не выдерживаешь и падаешь на колени, приоткрывая рот в немом крике. Ты уже и забыла, насколько больно терять человека, который стал слишком близким. Дрожащие пальцы цепко цепляются за сухую траву, легкие отказываются принимать воздух, а внутренности скручивает. Глаза наполняются влагой, ресницы подрагивают, соленые прозрачные слезы скатываются по щеке, скапливаясь на подбородке. Ты боишься моргнуть, потому что закрой ты глаза, как перед ними сразу возникнет страшная картина гибели Джина. Везде огонь, обгоревшая кожа, покрытая волдырями, безжизненные холодные глаза, которые больше не будут так сиять, стоит губам улыбнуться. Рвано, тихо вздыхаешь, не чувствуя ни собственного тела, ни сердца. Ничего.
Юнги кажется, что он потерял все. Он чувствует себя самым одиноким и наполненным яростью человеком. Если бы он мог, он убил бы Хосока еще раз. Только сделал бы это собственными руками, а не выстрелом из автомата. Он бы омылся его кровью. Но стало бы от этого легче? Месть никогда никому лучше не делала, но Юнги думает, нет, он уверен, что сделал бы это тысячи раз, только бы смерть друга не была напрасной. Он чувствует себя виноватым перед Джином, потому что не смог спасти его, не смог сделать для него то, что он, Сокджин, делал для него на протяжении нескольких лет. Мин уже и сбился со счета, сколько раз его друг спасал ему жизнь. А он не смог справиться один единственный раз. Мин не замечает, как по окровавленным щекам текут слезы. Он, как и ты, не чувствует ничего совершенно. Он тоже умер, только не физически.
Снова слышны рычания инфицированных, которые бредут с разных сторон, услышав громкий взрыв. Повсюду раздается глухой топот, а в воздухе стоит запах гари и гнилого мяса. Ты поворачиваешь голову на громкий рык со стороны и видишь, как на вас несется несколько инфицированных. Тянешься по привычке к бедру за пистолетом, но там ничего нет, и ты чувствуешь себя еще более опустошенной. Тело словно деревянное, словно приросло к холодной земле, желая так и остаться на этом месте и вглядываться в горящее пламя. Юнги хочет выстрелить, но знает, что привлечет еще больше внимания. Он не верит, что это происходит с ним. Но жизнь снова сыграла свою блядскую шутку, показывая, что все, на что Юнги надеется, что он так любит, рано или поздно исчезнет. Парень смотрит целую вечность на приближающихся кровожадных монстров, а на деле лишь несколько секунд, и вдруг думает о том, что было бы хорошо умереть самому, раз он никого спасти больше не может. Но мужчина тут же осознает, что это вовсе не так. У него еще есть ты. Какой бы сильной ты постоянно ни казалась, ты сама не справишься. А еще Мин уверен, что Джин бы не простил его, если бы он тебя оставил. Поэтому Юн тут же подхватывает тебя под руку, заставляя подняться, и сильно сжимает татуированное запястье, приводя немного в чувство. Моргаешь часто, видя в его глазах слезы, оглядываешься, еще раз пропуская через себя весь ужас.
Мин срывается с места без слов и тянет тебя за собой. Вы бежите по темному лесу, в который даже не пробивался свет большой луны, кромешная тьма, так идеально соответствующая нынешнему миру. Ноги постоянно задевают корни деревьев, а ветки бьют по лицу. Где-то недалеко слышны звуки гнилых. Вы не останавливаетесь ни на секунду, только бы они не учуяли ваш запах, только бы не услышали. В висках чувствуется пульсация крови, которую сердце так бешено качает. В твоем сознании будто вакуум, который блокирует все, старается отгородить от окружающего мира. Ты чувствуешь себя под толщей ледяной воды. Но она совсем не освежает, а, наоборот, окутывает своим холодом, пробираясь в самое нутро, и заглатывает в свои ледники, в которых блуждает лишь отчаяние, ища у кого пригреться. Юнги не отпускает тебя. Крепко держит, ведет за собой, пробираясь во мраке. Везде доносятся шорохи и страшные звуки, дающие понять, что смерть только в шаге от вас. Стоит остановиться, как она с трепетом коснется плеча, пуская когти в плоть, и утянет в свои непроходимые тоннели боли.
Вы видите перед собой дорогу, по которой скользит лунный свет. Мин оглядывается, встречаясь с твоим все ещё потерянным взглядом, и поджимает губы, практически полностью замедляясь и идя медленно. Он отпускает твою руку, шагая немного впереди, и поднимает голову к тёмному небу, усыпанному звездами. Тебя немного попускает, но осознание случившегося накатывает снова, только теперь ты держишь все в себе, сжимая до боли кулаки. Дыхание все ещё сбито от бега, сердце все ещё колотится, в голове стоит гул, а взгляд растерянный. Ты даже боишься представить, какого сейчас Юнги, что творится у него внутри. Он, наверное, горит от мыслей, которые никогда не отпустят. Наверное, чувствует себя одиноким. Винит себя за то, что не смог спасти, что так беспечно отнесся к его внезапному исчезновению. Ты видишь, как подрагивают плечи парня, как сжимаются его кулаки, а дыхание становится слишком громким. Знаешь, что сейчас он отрицает случившееся, но уже буквально через несколько секунд он захочет задохнуться.
— Юнги, — твой голос осипший, хриплый, лишенный чувств. — Юнги! — говоришь громче, ускоряя шаг, и хватаешь его за край кофты, останавливая. — Ты слышишь меня?
— Я не могу поверить, — еле выдавливает он, кусая свои губы. Ноздри раздуваются, а глаза слишком блестят на свете луны, наполнены слезами. — Я не смог. Не спас. Я потерял своего друга, я потерял часть самого себя... — ты вовлекаешь Мина в свои объятия. Чувствуешь его короткие тяжелые вдохи, чувствуешь боль, исходящую из самой груди. У мужчины в горле застрял отчаянный крик. Дерущий в кровь горло, лишающий способности дышать. — Я должен был быть на его месте.
— Я рядом, я с тобой, — говоришь шепотом, почти только губами, хотя внутри жжет неимоверно. Кажется, что сердце в агонии и ты сейчас просто упадешь бездыханным телом вниз. Ты почему-то чувствуешь себя неполноценной, словно большой части себя самой не хватает. Что-то выдернули из души и сердца. И, черт возьми, как же много ты ему не сказала из-за собственного страха снова остаться одной. Ты не верила в то, что испытывала, отвергала свои мысли. Если бы только можно было все вернуть.
Ты чувствуешь, как Юн напрягается еще больше. Он обнимает тебя в ответ, пальцами сжимая ткань грязной белой кофты, как спасительный круг. Громко всхлипывает, дыша сквозь зубы. Он думал, что подобного больше не испытает. Он ошибся. Мужчина кричит громко во все горло, вдыхает глубоко и кричит еще, так отчаянно, что ты крепко закрываешь глаза, позволяя ему сжимать тебя до боли в ребрах. Крик эхом прокатывается по лесу, поднимается к небу, взывая к несуществующей помощи. Вокруг начинают доноситься громкие рычания, ломаются ветки. Смерть снова вас нашла. Чувствуешь на плече холодные слезы Мин Юнги, а его дыхание становится смиренным. Он резко отпускает тебя и снимает со своего плеча автомат, тут же заряжая его. Мин стреляет без перебора, не целясь, отстреливает каждого инфицированного, который появляется из леса. Ты даже не пытаешься остановить его, позволяешь выплеснуть боль, но свою держишь в себе. Юнги создает много шума, и он это знает, но палец с курка так и не убирает. Не может. Кажется, что сможет он остановиться лишь тогда, когда закончатся патроны или когда гнилых будет слишком много. Парень бы выпотрошил каждого из них голыми руками, выдирал бы их внутренности, ломал бы кости, только бы усмирить самого себя, плевать, что его бы укусили. Он боится подвергнуть риску тебя. Ты спускаешь свой М4 с плеча, чтобы, в случае чего, прикрыть Юнги. Знаешь, что сейчас его отпустит, а после придется снова бежать сломя голову. Вы думали, вы охотники, которым даже не нужно искать добычу, она сама придет. Но вы ошибались. Жертвы в этом мире — вы.
* * * * *
Солнце появляется на горизонте, рассеивая темноту вокруг. Окрашивает все в золотистые цвета, освещает, даря жизнь всему вокруг, но только не вам. По дороге витает легкий туман, скрывается между деревьями, со стороны которых слышится тихое пение птиц. Ноги до сих пор гудят от долгого бега, хочется упасть и не подняться. Вы больше не разговаривали, каждый рылся в своих мыслях, которые касались одного человека. Ты смотришь под ноги, коротко вздыхая, и облизываешь губы. Юнги останавливается рядом слишком резко, поэтому ты тормозишь тоже. Он смотрит прямо перед собой, прижмуривая глаза. Ты поворачиваешь голову в ту же сторону и подвисаешь. До ушей наконец доносится тихий гул мотора, который становится только громче. Этот звук ты узнаешь из тысячи. Ты настороженно снимаешь с плеча винтовку, направляя ее на свой собственный приближающийся гелендваген, и Юн повторяет за тобой. Машина подъезжает еще ближе и медленно тормозит. Ты вглядываешься в тонированное лобовое стекло, видя там только отражение неба, и коротко поглядываешь на Мина, глаза которого были жутко красными. Дверь черного гелендвагена открывается, и внутри все переворачивается, а ноги кажутся совсем ватными.
Черноволосый становится напротив вас, пока вы даже не двигаетесь и не опускаете автоматы. На нем все та же кожаная куртка, а в глазах все тот же блеск. Он улыбается уголками губ, а в руках держит черный блокнот, который приподнимает, акцентируя на вещи внимание.
— Я знаю, где искать Омид, — тихо говорит Джин, но его голос кажется слишком громким и слишком сильно бьет по воспаленному сознанию
