Под большими колесами ломается череп, окрашивая черные шины в бордовые цвета. Весь гелендваген уже в который раз омылся кровью, которая стекает по бронированному автомобилю вниз. Машина словно не знает препятствий, ломает под собой кости, растаскивая внутренности по асфальту. Мужчины на заднем сидении крепко держатся за сидения, вжимаясь в мягкую поверхность. Их охватывает липкий страх от одного взгляда на толпу, которая наконец начинает отставать. Подобное они испытывали лишь в самом начале, когда никто не знал, как уберечь свою жизнь. Джин сглатывает, плотно закрывая глаза, когда чувствует очередной удар бампера машины об инфицированного, а Юнги лишь смотрит с опаской на тебя в зеркало заднего вида. Твой взгляд холоден и сосредоточен, пока руки крепко держат руль и переключают передачи. Свет фар выключен, чтобы не привлекать внимания остальных зараженных, но большая луна позволяет видеть во мраке. Никто не подает голоса, а тишина разбивается лишь звуком мотора и дворников, которые старательно пытаются очистить лобовое стекло от крови. Ты сворачиваешь с широкой трассы на маленькую улочку, покосившись на мужчин позади. Сдуваешь с лица выбившуюся прядь из свободно собранных русых волос, облизнув сухие губы.
Юнги трет тыльной стороной ладони нос, шмыгнув, и принимает расслабленную позу, другой рукой поглаживая свой автомат, лежащий на коленях. Ему не по себе находиться в этой машине, хоть он и благодарен, что ты спасла их. Но Юнги понятия не имеет, куда вы сейчас направляетесь. Ты бы вряд ли выжила сама, так что он допускает, что, возможно, вы сейчас направляетесь в твой лагерь. И это совсем не радует. Где гарантия того, что их с Джином тут же не убьют, отобрав найденные припасы и оружие? Ее нет. И Юнги готов спорить, что точно об этом сейчас думает и Джин. Он прав. Джин немного опасается тебя. Еще ни разу во время апокалипсиса он не видел девушку, которая бы ворвалась в эпицентр заражённых, только бы спасти двух незнакомцев. Ты выглядишь слишком уверенной, смелой и обученной. Он понятия не имеет, что ты еще можешь сделать.
Ты затылком ощущаешь это напряжение и изучающие взгляды, но молчишь. Тебе вовсе незачем слушать их рассказы и интересоваться, кто они. Ты подъезжаешь к высокому дому и тут же сворачиваешь на его парковку, зажигая фары. Вокруг никого, только старые следы от запекшейся крови, куча обломков и разбитых брошенных машин. Ты заглушаешь мотор и быстро тянешься к своему арбалету, лежащему на сидении рядом, направляя его на мужчин, смотря непроницаемым взглядом.
— Выходите из машины, — говоришь тихо, переводя взгляд от одного к другому.
Джин от неожиданности хватает Юнги за рукав куртки, пока тот непоколебимо глядит на тебя. Он этого ожидал. Ким переглядывается с другом и медленно кивает, открывая дверь.
— Оружие оставьте на сидении, — ты киваешь на автоматы. Юнги вдруг впервые хочется ударить девушку. Джин предупреждающе глядит на него, откладывая свою винтовку, призывает и Мина то же самое сделать.
Ты резко выходишь из машины вместе с мужчинами, не отводя от них прицел, и приказываешь отойти подальше с поднятыми руками. Грабить их не собираешься, ведь ты все еще осталась понимающим человеком, ставящим себя на место других. Но проблемы тебе тоже не нужны, как и спутники в дороге, за которых ты потом начнешь переживать. Держишь арбалет в вытянутой руке, протягивая руку в салон автомобиля, и достаешь оттуда автоматы, бросая их с громким ударом на бетонный пол перед собой.
— Я надеюсь, вы со своими людьми меня потом искать не будете. Я вас спасла, оружие не украла. Давайте еще немного побудем людьми, — говоришь тихо и вкрадчиво, показывая, что не хочешь никакого конфликта, и ногой толкаешь чужое оружие вперед, наконец опуская свой арбалет.
— Нас только двое, — отвечает Джин, опуская руки. Юнги следует за другом, вздыхая, и начинает осматривать тебя. На тебе длинный черный плащ, а под ним такого же цвета майка и штаны, заправленные в массивные ботинки. На бедрах висит кобура, в которой спрятаны два пистолета, один из которых единственное, что осталось после брата. Волосы собраны небрежно, а кожа слегка блестит.
— И почему ты нас отпускаешь? Разве твоим людям не понадобится еще больше оружия? — подает голос Юнги, вскидывая бровь. Ему просто слишком интересно узнать, правда ли ты одна выживала все это время. Ты хмыкаешь, дернув уголком губ, и опускаешь глаза вниз, свободной рукой потерев старое место укуса, поверх которого теперь набита татуировка феникса. Тогда ты так и не умерла, не превратилась в кровожадного монстра, обладая иммунитетом. И ты бы жизнь отдала, чтобы помочь вывести вакцину и спасти мир. Но теперь слишком поздно. Слишком мало шансов найти пригодную лабораторию, учёных и врачей. Теперь остаётся лишь смириться.
— Ты одна, — отвечает вместо тебя Джин, видя, как ты все молчишь, потирая руку. Его голос вырывает тебя из раздумий, а перед глазами вдруг всплывает образ Чонгука и Чимина.
— Это уже вас не должно касаться. Рада была помочь, постарайтесь не сдохнуть, — ты снова собираешь себя в кучку, в который раз соскребая свою боль с пола, и киваешь им, закидывая на плечо арбалет.
— Мы бы могли быть все вместе, — останавливает тебя Джин. — Прикрывать спины друг друга и все такое.
— Я похожа на того, кто бросится ради других в бой? — оглядывается на мужчин, нахмурив брови. Ты просто не доверяешь, опасаясь быть использованной. Но больше всего боишься, что привяжешься и не сможешь смириться, если кого-то из них потеряешь. На душе и так слишком большая рана, которая всегда ноет и мешает. Она никогда не затянется, её ничем не залечить.
— Ты спасла двух незнакомцев. Так что да, определённо похожа, — разводит руками Джин. Юнги молча слушает вас обоих, иногда оглядываясь по сторонам в поисках опасности. Он знает, почему Джин пытается к тебе примкнуть, и также знает, что возражать нет смысла. В кое-чем он согласен с другом. Людям стоит держаться вместе, ведь только так они теперь могут что-то значить. Нужно все ещё помогать друг другу, спасать, не бросать, но вот большинство об этом забыли, в страхе и панике убивая даже тех, кто не собирается причинять вреда. Многие давно позабыли о человечности, переживая только за себя. Но задавался ли кто-то из них вопросом, а что они стоят теперь в этом мире, став эгоистами? Насколько далеко они тогда смогут зайти или, точнее, насколько долго они протянут?
— Я не очень желаю, чтобы это вошло мне в привычку, — все стоишь на своем. — И к тому же как мне быть уверенной, что завтра вы меня не трахнете, как грязную шлюху, и не бросите на корм этим тварям?
— Мы, по-твоему, похожи на животных? — Юнги задевает сказанное тобой, хоть он и понимает твои опасения. Он фыркает, смерив недобрым взглядом, и подходит к брошенному на бетонный пол оружию, поднимая его.
— Сейчас не то время, когда я могу довериться мимо проходящему.
— Тогда просто помоги нам еще раз, — Джин принимает из рук друга свою винтовку М16, закидывая ее на плечо. Ты поворачиваешься к мужчинам лицом, соглашаясь выслушать, и облокачиваешься на окровавленную открытую дверь машины. — Наша машина осталась хрен пойми где, абсолютно без бензина. Вряд ли есть еще смысл ее искать, но ты бы могла подбросить нас в нужный нам город, а там бы уже наши пути разошлись.
— Джин, это бессмысленно, — закатывает глаза Юнги и достает из кармана сладкую конфету, уже догадываясь, чего хочет Ким.
— Ты слышала что-то об Омиде? Это лагерь, и он примерно…
— Омид? Серьезно? — ты откровенно смеешься, закидывая голову, и где-то совсем недалеко проносится рычание, заставляя тут же затихнуть и посмотреть в сторону звука. — Не думала, что вы из тех, кто живет надеждами. Знаменитый Омид, спрятанный в лесу. Вы в это верите? — ты цокаешь языком, отводя глаза от прохода, с которого доносились посторонние звуки. — Омида не существует. Его придумали те, кто, как и вы, живет надеждами. Никто бы не смог построить настолько большой лагерь и держать его, как и внутри, так и снаружи под контролем. Это все равно, что верить, что люди еще вернут мир себе. Глупо и безрассудно, — чеканишь почти шепотом, который все равно прокатывается по парковке слишком громко.
— Я не прошу тебя верить в это, тебе самой решать, что делать. Я лишь прошу помочь, — Джин и сам пятится в сторону, услышав очередное рычание, готовый бежать вместе со своим другом.
— Чем раньше вы прекратите верить в это, тем легче будет смириться, что это конец, — бросаешь мужчинам напоследок и садишься в машину, чувствуя на себе пристальные взгляды двух пар черных глаз. Медлишь несколько секунд, но все же заводишь мотор, до скрипа сжимая кожаный руль. Почему вдруг стало так тяжело нажать не педаль газа?
Недалеко от автомобиля появляется один инфицированный, что громко зарычал, увидев живых людей. Половина его лица искусанная и сгнившая, а черные вены усыпали все тело. Один его глаз вывалился из глазницы, давно почернел, кожа сморщенная, местами разодранная. Он пытается бежать к своей жертве, но из-за вывернутой ноги, которая кажется будто отдельной от тела, не получается это сделать. Юнги причмокивает конфетой, доставая свою биту, обтянутую колючей проволокой, и быстро подходит к зараженному, нанося сильный удар по черепу. Гнилой падает с шумом вниз, не прекращая рычать, но мужчина наносит еще один удар, после которого череп крошится, заливая все кровью. Мин тяжело вздыхает, опуская свою биту, которую предстоит чистить от багровой крови и мозгов. Он тяжелым взглядом наблюдает, как красная лужа под ногами все больше, а до ушей доносится звук уезжающей машины. Он стряхивает немного с биты ошметки мозгов и кожи и возвращается к своему другу, вместе с ним смотря на машину, которая медленно сворачивает с парковки, оставляя за собой лишь кровавый след.
— Уходим. Нужно найти убежище на ночь, а потом машину, — Джин немного откашливается, похлопав друга по плечу, и хочет уже было уйти, как черный гелендваген снова показывается из-за угла, мигнув фарами.
— Давайте быстрее! Я не собираюсь вас ждать! — хлопаешь по дверце машины, высунув руку из окна. — Убью вас, если заставите пожалеть о выборе, — говоришь тише сама себе, наблюдая за двумя фигурами, быстро двинувшимися в твою сторону.
— Она реально согласилась помочь, — хмыкает Юнги. — На правду не похоже.
— Точно так же, как и Омид, но попытаться стоит.
