Звуки снаружи доносятся ужасные. Тебя снова бросает в панику. Как тогда, в первый день апокалипсиса. Когда ты, кажется, снова теряешь всех. Когда снова беспомощна и не знаешь, как действовать. Ты оглядывается на дверь, за которой творится сущий ад. Крики, вопли, рычания, словно ворота в преисподнюю только что были открыты. Словно кто-то поднял всех демонов наверх. Ты судорожно дергаешь руками, мечешься взглядом по ужасной комнате, пытаясь придумать хоть что-то. Сглатываешь, хватаешь ртом воздух и ползёшь ближе к Юнги, дрожащими губами произнося его имя.
Нет, ты не боишься умереть. Ты боишься снова остаться одна. Боишься снова увидеть смерть людей, которые за короткое время стали чем-то поистине важным в твоей не просто серой, а чёрной жизни.
Ты чувствуешь, как на лбу выступают испарины, как волосы начинают прилипать к коже, точно так же, как и грязная белая кофта к телу. Снова смотришь на дверь, когда слышишь выстрелы совсем где-то рядом. Да, ты не боишься умереть, но и сдаваться не собираешься так просто.
— Юнги! — зовёшь все ещё дрожащим голосом. Наклоняешься к нему и лбом толкаешь в плечо, замечая его лёгкое копошение. — Поднимайся, не время подыхать! Ну же! — снова толкаешь, собираясь с духом, и говоришь громче, настойчиво и угрожающе, мол, если мы сейчас подохнем, я сама тебя убью.
Ресницы Юнги подрагивают, окровавленные губы поджимаются. Толкаешь его ещё раз, видя, как он тяжело выдыхает и слегка поворачивает голову, лбом касаясь холодного грязного пола.
— Юнги, приходи в себя, давай, ну! — не прекращаешь звать, пинаешь боком его в живот. Губы мужчины приоткрываются, а брови сводятся к переносице. Ты облегчённо вздыхаешь, пока Мин хрипит тихо и делает лёгкие движения, ещё больше натирая свои запястья веревками. — Поднимайся, быстрее! — ты прикладываешь все усилия и сама встаёшь, сразу рванув к стеллажу с оружием.
Мин подтягивает ближе к себе ноги, чувствуя режущую боль от удара по голове. Чувствует, как раны на лице саднят. Мужчина чертыхается и медленно поднимается, опираясь на большую железную посудину плечом, выдыхая сквозь сомкнутые зубы.
— Мразь конченая! Я убью этого ублюдка! — он чеканит каждое слово, встряхивая головой. Перед глазами темные пятна и белые точечки, словно кто-то наложил эффект зернистости.
Ты долго смотришь на холодное оружие и пытаешься найти небольшой нож, который легко будет ухватить зубами. Но все ножи слишком большие, а веревки слишком тугие, чтобы просто попытаться развязать. Ты оглядываешь в очередной раз комнату в поисках чего-то острого, но снова и снова бегаешь от одного угла к другому. Оборачиваешься, делая шаг к мужчине, и наконец замечаешь тележку с операционными инструментами возле стола с частями человеческого тела. Юнги не поглядывает на тебя, но совершенно не понимает, что ты делаешь. Ты быстро подходишь к тележке, уже совсем не обращая внимания на кучу крови и внутренностей, и охватываешь зубами холодную рукоять скальпеля. Мин оглядывается, понимая твои намерения. Он отталкивается плечом и поворачивается к тебе спиной, смотря через плечо. Ты опускаешься на колени, расцепляя зубы и бросая скальпель прямо у рук мужчины. Ты даже не замечаешь, что вам больше не нужно слов, чтобы понять друг друга. Не так происходит у людей, которые нужны друг другу? Парень за несколько попыток подцепляет пальцами скальпель, укладывая его в руку удобнее, и облизывает пересохшие губы, ожидая, пока ты повернешься к нему спиной. Смотреть через плечо слишком неудобно и видно все плохо. Ты, не разбирая как, двигаешь руками, чувствуя, что веревки постепенно слабеют. Тебе абсолютно плевать, что острый скальпель ранит запястья, чувствуешь, как теплая кровь стекает вниз к ладоням. Двигаешь руками еще быстрее, пока веревки совсем не спадают, а ты громко не вздыхаешь от напряжения. Быстро срываешь остатки веревок с рук и отбираешь скальпель у Юна, собираясь ему помочь, но дверь внезапно распахивается.
Мин чувствует злость еще сильнее, чем до этого, стоит только увидеть вошедшего Тэхена, который выглядывает напоследок в коридор, проходя внутрь. И как же Юнги счастлив, что ты быстро разрезала его веревки. Он подрывается на ноги, желая придушить парня, прижать к стене, сровнять его с ней, но он резко валится обратно на колени от возникшего головокружения.
— Если тебе станет от этого легче, то можешь убить меня. Но я пришел, чтобы помочь вам выбраться, — тихо, как и раньше, говорит Тэхен и бросает перед Юнги его АК-47 и твой М4.
— Тебя убью и возлюбленного твоего тоже, не сомневайся в этом, черт возьми, — скалится Мин, смотря из-под лба, а ты возвышаешься над ним, стоя рядом, с недоверием глядя на Кима.
— Считаешь, мы хоть единому твоему слову поверим после того, что вы здесь творили? Гореть вам в аду, твари, — тебе хочется сплюнуть на пол в отвращении после сказанных слов, но ты лишь дергаешь головой.
— Я уже в аду. Если я умру, то это даже к лучшему. Я так устал от всего этого дерьма. Хосок не был таким раньше, — Тэхен опускает большие глаза на темные старые кровавые пятна внизу. И ты почему-то резко жалеешь его, видишь всё раскаяние за его мужчину. Чувствуешь его боль. Тебе хочется ему помочь, спасти, но ты понимаешь, что, если бы этот парень правда хотел, он мог бы просто убежать. Но он все еще здесь и стоит перед вами. Он зависим от Чона каждой клеточкой своего тела. Никак иначе. Даже если бы он убежал, он бы все равно вернулся. — Но сейчас он обезумел, он сделал меня своим в прямом смысле, — парень приспускает ворот рубашки, показывая уродливый шрам в виде двух букв «J» и «H», а под ним маленький крестик, как и у остальных обитателей этого лагеря. — Он убивает людей, он... скармливает их другим людям и казнит тех, кто ему не подчиняется, поступает страшно с теми людьми, как там в лесу, превращая их в гнилых. Он самый настоящий псих, но я не могу его оставить. Я все еще люблю его всем своим сердцем.
— Ты такой же ублюдок, как и он. О какой любви ты, блять, говоришь? — Юнги снова подводится, слегка пошатнувшись, но больше даже не пытается рвануть к Тэхену.
— Может, это и так. Может, умереть или стать инфицированным самый лучший и разумный вариант? — парень заглядывает мужчине в глаза и поджимает свои губы. — Меня не волнует моя смерть, не волнует насколько ужасной и мучительной она будет, главное, чтобы все это наконец прекратилось. Потому что... это не мой Хосок. Я привлек сюда небольшую толпу, которая вполне может всех здесь уничтожить. Это не по-человечески, знаю, но другого выхода нет.
Ты тяжело сглатываешь, опуская голову, только бы не встречаться с этими глубокими и уже безжизненными глазами, и наклоняешься, поднимая ваши автоматы, и вручаешь один Юнги, который недоверчиво вглядывается в малейшие движения парня.
— Стоит поторопиться, — сухо говоришь ты, а Ким с этими словами тут же выходит из помещения, махом головы призывая вас за собой.
— Я ему не верю, — Мин смотрит помутневшим взглядом на тебя, все еще чувствуя головокружение.
— Рыпнется — убьешь. Этим ты его только спасешь, Юнги, — ты осторожно прикладываешь руку к его щеке, передавая свою безмолвную поддержку. К горлу подступает ком, а губы подрагивают, потому что сердце изнывает из-за Джина. Ты бы все отдала, только бы он был жив. Ты оглядываешься на свой арбалет, лежащий на одной из полок, но понимаешь, что сейчас это лишний груз. Ты уверена, что сможешь найти еще. — Давай, вперед, — киваешь сама своим словам, вглядываясь в глаза, и срываешься с места, быстрым шагом двинувшись в коридор.
Везде полно трупов инфицированных и людей, которые уже бьются в конвульсиях из-за укусов. За последние полчаса лагерь уже не узнать. От него больше не веет таинственностью и уютом, а лишь страхом и смертью. Везде полно крови и разбросанных в панике вещей. Вы быстро продвигаетесь в тени по следам Тэ, молясь о том, чтобы ни люди, ни инфицированные вас не заметили. Недалеко пылает беседка, возле которой несколько инфицированных набросились на орущего человека, но ты не испытываешь ни капли жалости. Каждый получает по заслугам. Ты слышишь очередную очередь автомата и новые рычания. Людей у входа в лагерь теперь больше нет. Ким резко останавливается, оборачиваясь. Смотрит сквозь вас, выискивает глазами Хо, только бы удостовериться, что он жив.
— Ты можешь сделать верный выбор, можешь уйти, — тихо говоришь ты, оборачиваясь назад на секунду, видя всё тех же инфицированных и отбивающихся людей. Замечаешь одну знакомую фигуру, за которой так пристально следит Тэхен и машет головой, мол, нет, не могу.
— Путь чист, дальше я не пойду. Мое место рядом с ним, мертвым или живым, — парень переводит взгляд на вас. Молчит несколько секунд, а затем еле заметно кивает и обходит вас. — И еще, — он останавливается и снимает с шеи подвеску Джина, прекрасно понимая, что этот человек означал для вас. Юнги с осторожностью принимает ее, сжимая в неслушающихся пальцах. — Мне жаль, что наша встреча была такой. Берегите себя.
Ким уходит, совсем безоружный. Словно не боится ничего и ступает, как блуждающий призрак. Юнги тоже его искренне жаль. Вы молча быстро уходите, выходя за пределы лагеря. Хочется рвануть обратно и найти Джина. Чтобы хотя бы быть уверенными в словах хозяина этого лагеря, пусть это и бессмысленно. Но, может, он где-то в том ангаре все еще живой и лишь ждет вас. Юн внезапно останавливается на невысоком холме и оборачивается на пылающий местами лагерь, от которого вы отошли лишь на несколько десятков метров. Он резко прикладывает приклад винтовки к плечу и начинает целиться.
— Что ты делаешь?
— Даю Тэхену то, что он хотел, — Мин несколько секунд стоит неподвижно, пока в прицеле не появляется Хосок. Рядом с ним и его возлюбленный, который смотрит настороженно, но с нежностью, все так же не обращая внимания на все вокруг. Юнги не задумываясь жмет на курок. Чон тут же падает вниз, пачкая своей кровью лицо Кима, который так и застывает в той позе, в которой он обнимал мужчину. На его лице облегчение и слезы, отражающие в себе пламя и эмоции любого человека. Юн переводит прицел на парня, который даже не поворачивается на звук выстрела, не бросается к мертвому телу у ног, только поглаживает пальцами шрам на груди, ожидая своей очереди. Но твой друг не успевает. Он только видит, как инфицированный набрасывается на закричавшего громко Тэхена, упавшего на колени, позволившего себе перед смертью наконец выплеснуть хоть частичку боли. Мин резко опускает винтовку, не в силах на это смотреть, хоть и знает, что так лучше. — Мы должны вернуться. Должны попытаться найти Джина.
Никто даже не говорит, что это слишком опасно, слишком глупо и безнадежно. Вы спускаетесь с холма, задерживая дыхание. Только резкий взрыв оглушает своей волной. Юнги инстинктивно хватает тебя за плечо, останавливая. На ваших глазах ангар только что взлетел вверх, разорвавшись на маленькие осколки, своим огнем освещая все вокруг. Надежды увидеть Джина больше нет.
