Джин с Юнги настороженно переглядываются. Они будто чувствуют всю твою панику и страх. Их от одного твоего голоса пробирает до самых костей. Ты зарываешься пальцами в волосы, закрывая глаза, и опираешься на стенку, чувствуя себя зверьком, загнанным в клетку. Перед глазами все еще слова с тех медкарт, а твое сознание будто выбрасывает на годы назад, когда ты впервые встретила Цикад. В ноздри будто снова ударяет запах гари и крови, в ушах стоят крики, внутри паника. Ты сползаешь медленно по стенке, несильно стуча себе кулаками по вискам, словно это поможет избавиться от того, что творится в голове.
Юнги долго повторять не надо. Он быстро находит свой рюкзак в шкафу, начиная собирать в него самые необходимые вещи, которые точно пригодятся. Но первым же делом он достает свой автомат, смотря на него, как на то, что он сам создал. Юнги определенно скучал по нему, ему не хватало той свободы, которая была за пределами этих стен. У Цикад было хорошо, но Мин не чувствовал себе здесь спокойным, ни на секунду не ощутил, что это то самое место, где он готов остаться, пусть и было более безопасно, чем на улице.
Джин подходит ближе к тебе, садясь перед тобой на корточки, и убирает твои руки от головы, заставляя взглянуть на него. В твоих глазах застывшие слезы и страх, чего он раньше никогда не видел, в его — вселенское переживание и желание забрать всю твою боль себе, хотя бы разделить ее.
— Я так ошибалась. Из-за меня мы здесь. Из-за меня мы сейчас в опасности. Я так виновата перед вами, — ты мотаешь головой, слишком резко впадая в отчаяние. Внутри принимаешь только худший исход. Привязалась так чертовски сильно, что сейчас думаешь только о том, что можешь снова все потерять. Сейчас бы тебе не помешала сильная пощечина.
— Успокойся! — кричит на тебя Джин. Так громко и резко, что испуганно застываешь, смотря неподвижно в его глаза. Тебя будто окунули в холодную воду, заставляя бороться за свою жизнь. — Приди в себя, Т/И. Соберись и расскажи, что ты видела.
— Они знают о иммунитете, у них более пятидесяти людей с ним, на каждом из них они ставили и продолжают ставить опыты. Половина их тех людей умерли. То, что они описали в их медицинских картах, то, что происходило с этими людьми в тех лабораториях… они же все еще это делают, — тебе становится плохо от того, что возникает перед глазами, а словами описать не получается. Хочется кричать, но этот крик застревает в горле, превращаясь во внутренний ураган. Он рвет и мечет, ломая тебя на крохотные осколки, которые тысячами острых кончиков врезаются в плоть. — Цикады и на нас медицинские карты создали. Вас они собираются поддать экспериментам. Я не знаю, что это значит, но уверена, что ни к чему хорошему это не приведет.
Джин оборачивается на Юнги, тот, услышав последнюю фразу, застывает с черной толстовкой в руках, которую собирался надеть. На улице с каждым днем все холоднее, солнце появляется реже, ветер все сильнее, а дождь идет чаще и дольше. Податься некуда, даже машины больше нет. И между вариантами «остаться в тепле и взаперти, но вероятнее всего сдохнуть» и «скитаться по почти пустому миру, живя от заката до рассвета, рискуя быть съеденными заживо» — выбор очевиден. Ты быстро поднимаешься на ноги, стирая слезы, которые все-таки скатились, рукавом утираешь нос.
— Пошли, Джин, нам нужно тоже собраться, — ты идешь в сторону двери на выход, но его голос тебя останавливает.
— Но как же Цикады в коридорах? Как мы вообще сейчас выберемся отсюда без плана? Если, блин, вообще выберемся, — Джин в растерянности. Не потому, что боится опасности, которая встретится при побеге и на улице ночью. Он боится кого-то из вас потерять, он ни за что себе этого не простит. Мужчина прекрасно понимает, что оставаться здесь больше нельзя, он и раньше это знал, но именно сейчас страх, который ожидает вас впереди, наваливается на него разом.
— Тэкен слишком смышлёный. Лучше попытаться и умереть при побеге, нежели закрыть глаза и больше не проснуться, — Юнги волнуется не меньше, но ведет себя более всего сдержанно и натягивает поверх черной толстовки болотного цвета ветровку. — Возможно, мы идем на сильный риск, возможно... мы умрем, а нашу смерть никто не запомнит, потому что уже некому. Но такой исход мне нравится больше. Теперь не существует спокойной жизни, Джин. И доверять можно только себе и тому, кто прошел с тобой уже сотый круг ада. Теперь не мы охотники. Мы добыча.
— Мы не можем сдаться так просто, — ты оборачиваешься к Джину и подходишь ближе, обнимая его, пальцами сжимая свитер на спине. Чувствуешь, как сильно бьется его сердце, а грудь тяжело вздымается. Ты всеми способами блокируешь подступающие слезы, прячешь в самой себе неуверенность в том, что у вас что-то сегодня получится. Это замкнутый круг, в котором каждый из вас заботится только друг о друге, но не о себе. — Даже если шансы выйти живыми отсюда — равны нулю. Это злая игра на выживание, даже безумная и нам остается только бежать и сражаться.
— А как же все люди, которые останутся здесь? — даже спустя годы, Сокджин остался все таким же сострадательным, на что Юнги горько улыбается.
— У них есть еда, они скорее всего знают, где оружие. У них крыша над головой в конце концов. Они точно знают, что здесь не все чисто, но все еще не ушли. Мы не имеем права отбирать у них дом. Если они когда-то дошли сюда, значит, сражаться умеют, — Юнги так же подходит к вам, обнимая, и прикрывает глаза, чувствуя, что обрел новую семью.
Эти объятия похожи на те, будто вы принимаете всю ужасную реальность, которая может ждать. Это пугает больше, чем смерть. Это такое странное чувство. Они будто бы притаилось внутри черным змеем, ядовитым, который нападет, стоит ему почувствовать самую малейшую долю слабости.
— Мы выйдем отсюда живыми вместе, я вам обещаю. Мы же столько раз из разного дерьма выходили живыми, из которого казалось, что никогда не выбраться, — вы не видите лица Юнги, но уверены, что он сейчас слабо улыбается. Совсем немного, самыми уголками губ. Так улыбается человек, который обрел что-то важное.
На секунду к вам приходит истинное спокойствие. Такое, каким оно должно быть. Но уже в следующее мгновение Юнги выпускает вас из объятий со словами:
— Так, что это мы тут обнимаемся, как в последний раз. Будто помирать собрались, — он хмурится, отворачиваясь. — Идите собирайтесь уже и валим отсюда к чертям.
Джин тихо смеется, опуская глаза в пол, и несильно сжимает плечо друга, уводя тебя за собой в коридор. Юнги вздыхает, поднимая глаза к потолку, только бы горячая слеза не слетела с ресниц, но сдержать ее так и не получается.
Вы идете молча, держась за руки. По тускло освещенному пустому коридору, эхом прокатываются ваши шаги. Кажется, остановившись, вы услышите свое сердцебиение в этой гробовой тишине.
— Т/И, — Джин вдруг останавливается, сильнее сжимая твою руку. — Знаешь, раньше я мало думал о смерти. Принимал как должное и знал, что это может случиться в любой момент. Я даже не подозревал, что этот момент рискует наступить сейчас. Но, по-моему, отдать жизнь за любимого человека — не худшая смерть, — он слегка улыбается, поджимая губы. — Пообещай, если со мной что-то случится, ты не остановишься и будешь бежать дальше столько, на сколько только хватит сил.
В горле застревает много слов о любви, много слов поддержки и благодарности, но ты выдавливаешь лишь:
— Хорошо. Но и ты мне тоже пообещай, что не остановишься, — голос твой дрожит, как осиновый лист. Ты бы приняла сейчас любую реальность, но только не ту, где не будет Джина и Юнги. Это выше твоих сил.
«Сама умру, но тебе не позволю», — остается в твоих мыслях, оседая на языке горечью.
— Обещаю, — Джин притягивает тебя за шею, губами прижимаясь ко лбу на несколько секунд.
«Не получится», — остается не озвученным.
* * * * *
На плечах повис немного потрепанный рюкзак, а в руках любимая винтовка М16. У Джина в глазах стальной холод. Рядом с ним идет Юнги, на плечо закинув свой АК-47, нахмурив темные брови. На его голове черная повязка с белым принтом, открывающая вид на лоб. С другой стороны идешь ты, держа свою винтовку М4, направленной дулом вниз. Несинхронные быстрые шаги сразу привлекают к себе внимание двоих Цикад, стоящих у лестницы.
— Какого черта вы творите? — один из мужчин сразу направляет на вас автомат.
— Мы уходим отсюда, — резко отвечает Юнги, так же направляя автомат.
— Вам на это никто разрешения не давал, — второй военный медленно тянется к рации на груди, а первый в ту же секунду снимает свой автомат с предохранителя.
— Конечно, нам осталось только у Тэкена спросить, — язвительно улыбается Джин и тут же ударяет врага прикладом в лицо. Он вскрикивает, роняя свое оружие, и хватается руками за кровоточащий нос, от боли и силы удара попятившись назад. Но опоры под ногами не оказывается и он скатывается по лестнице вниз, глухо ударяясь всем телом почти о каждую ступеньку, останавливаясь у стенки и больше не двигаясь.
Второй мужчина оглядывается на труп своего товарища, затем резко порывается вперед, чтобы схватить его автомат, но Юнги опережает, ударив ногой по его колену. Военный падает перед ним, не успевая больше ничего сделать, и Мин перекидывает свой АК-47 через чужое горло, двумя руками сильнее прижимая к своему телу. Враг извивается в его руках, пытаясь освободиться, старается отодвинуть ружье, но сил не хватает. Его лицо краснеет, глаза наливаются кровью, а изо рта брызжет слюна от его конвульсий. Ты наблюдаешь за тем, как Юнги душит одного из Цикад, и... чувствуешь справедливость.
Вы спускаетесь дальше, уже полностью готовые к возможной перестрелке, но на восьмом этаже пусто. Даже голосов людей не слышно, которые часто могут ночью проводить время в комнате отдыха. С одной стороны, это напрягало, а с другой — вы не потеряете времени, которое сейчас так необходимо. Оглядываетесь на все стороны, не понимая почему здесь ни Цикады. В коридорах все так же слабо горит свет, отбрасывая ваши тени, и гулко прокатываются звуки шагов. Мужчины переглядываются между собой, уверенно держа свое оружие, а ты проходишь вперед, осматривая следующий коридор. Все же встречаешь одного мужчину средних лет, выходящего из комнаты отдыха, который окинул вас безразличным взглядом, задержавшись на оружии, и, понимающе кивнул вам, словно прекрасно знал, почему вы это делаете.
На несколько минут вы останавливаетесь на седьмом этаже, пока Юнги складывал в рюкзак некоторые лекарства, бинты, шприцы и обезболивающие, потом сразу движетесь на шестой этаж, тихо спускаясь вниз. Ты выходишь на первый план, чувствуя, как ладошки потеют, удобнее перекладываешь винтовку в руках, облизывая губы. Мужчины спускаются за тобой, так же держа оружие. На шестом этаже свет ярче, чем на остальных. Цикад и здесь не видно, от чего ты нервно поворачиваешься во все стороны, не зная, чего ожидать.
— Проход на пятый этаж завален, — тихо говорит Джин, подходя поближе.
— Тогда нам нужно найти лифт, хотя я сомневаюсь, что он работает. Лучше сразу искать пожарный выход. Они же как-то должны выходить из здания, — шепотом отвечает Мин.
— Тогда держимся вместе, — добавляешь ты, проходя вглубь коридора.
Подозрительно тихо, никто не пытается остановить. Все будто разом решили очистить путь для вашего ухода. Но вот только так не бывает в реальности. Вы быстро проходите мимо некоторых кабинетов и лабораторий, не рискуя их открывать. Сворачиваете в коридор, одна стена которого служила обычным толстым стеклом, открывающим вид на то, что происходит в лаборатории. В кровь пробирается ужас, заставляя ее застыть. И непонятно, от чего больше. От того, что вы увидели за стеклом? Или от того, что на вас направлены десятки автоматов во главе с Тэкеном, а за спиной появляется еще несколько Цикад? Ты смотришь напугано в глаза темноволосого мужчины, который ухмыляется, сама того не понимая, хватаешься рукой за запястье Джина, спиной прижимаясь к спине Юнги.
По коридору проносятся три глухих выстрела.
