— Чимин, отвали, иди лучше подари своему парню трусы со спанчбобом, — шикает Чонгук. Они с Паком идут по небольшому внутреннему дворику, в руках подносы с тем, что, наверное, следовало бы называть едой, но это не точно, ибо школьная столовая — весьма непредсказуемое место.
— Эй! Я вообще-то помочь тут пытаюсь… И Юнги не мой парень, — обиженно тянет Чимин, пихая Чона в плечо, — Только потенциально.
— Тогда включай свою потенциальную головушку, в которой, возможно, имеется потенциальный мозг и иди к этому потенциальному пидорасу, чтобы перестать заёбывать меня своими потенциальными советами, — фыркает парень в ответ, усаживаясь на лавочку.
Чимин, конечно, хороший, но бывает, что его заносит слишком далеко: например, в прошлом году ему показалось, что Чонгуку срочно нужна смена имиджа. Чона тогда выгнали из школы, вместе с его ядрёно-голубыми волосами, а вернее тем, что осталось от них после чиминовского «зачем парикмахер, когда я сам тебе отхуячу, дружище», а Пака лишили прозвища «дружище» под задорное чонгуковское «я тебе на жопе волосы покрашу, как только найду, стилист ты объебанный». С тех пор младший старается не слушать своего хёна, когда дело касается внешности. Но нет, выпускной же на носу и «чонгук, в том костюме, что ты выбрал, моего деда хоронили».
— Я не могу просто так к нему подойти. И вообще, с чего ты взял, что он гей? — интересуется Чимин, двумя пальчиками спиздив у друга что-то напоминающее картошку — он хотел бы думать, что картошку.
— У тебя гей-радар что ли сломался? Ты вообще посмотри на него. Такое ощущение, будто он сейчас пидорастской радугой обблюёт эту девушку, которая пытается с ним заигрывать, — Чон кивает за соседний столик, где сидит Мин с какой-то милой особой, и у него на лице буквально мигает «улыбаемся и машем».
— Она просто стрёмная, — цокает Пак, продолжая поедать то, что принял за картошку, — А ты у нас весь такой разбираешься прямо, да? Откуда такие познания? — издевается старший в надежде затащить в своё логово членолюбов лучшего друга. Попытка номер шестьдесят семь, но он не из тех, кто сдаётся.
— За кого меня принимаешь? В ваши ряды пока подаваться не собираюсь, — Чонгук вздыхает, придвигая картошку обратно к себе, — Ей-богу, пидорасы атакуют со всех сторон, мне страшно, ребят, — к столу подсаживаются ещё двое их друзей, таких же голубых, как Чимин и ясное небо сегодня утром.
