У Тэхена татуировка «Не чавкай» на пахе, но Чонгук никогда не слушается.
Он промаргивается, елозит по полу и насаживается на толстый член глоткой. Тэхен сверху довольно мычит - этот гортанный звук разлетается по просторной гостиной сытым, хриплым рыком - и туго комкает в руке волосы с макушки Чонгука. Пряди в его длинных пальцах спутанные и жесткие, потому что Чонгук проснулся недавно и, кажется, совсем не ожидал, что его парень перед уходом на работу захочет по-быстрому расслабиться.
По-быстрому, правда, не получается - Чонгук сосет уже пол-ебаных-часа.
И не то чтобы Тэхен против подобного расклада. Он лишь сипит сквозь сомкнутые зубы обрывистое «мой малыш такой молодец» и коротко смеется над тем, как резко Чонгук сводит колени из-за собственного возбуждения. В Чонгуке почти восемьдесят кило, он четырежды в неделю ездит в один из лучших тренажерных залов и качает свои невъебенно огромные мышцы, но, сидя перед Тэхеном на коленях, он в действительности превращается в милого послушного малыша, готового сделать все что угодно ради родного горячего члена.
Чонгук вновь елозит на месте, чувствуя как от долгого сидения в одной позе у него принимаются затекать ноги, и разводит пятки в стороны, плюхаясь на холодный паркет задницей. Он берет глубже, старательно толкает сочащуюся головку в горло и поднимает взгляд вверх, мимолетно задевая длинными ресницами короткие жесткие волоски на лобке. Тэхен над ним настолько красивый, что у Чонгука в спальных шортах невольно дергается позорно текущий член. Тэхен, в принципе, всегда красивый - и когда спит, и когда ест, и когда грубо трахается ночью, - но сейчас, именно с такого ракурса (такого шлюшьего) он кажется Чонгуку настоящим Богом, благосклонно спустившимся к нему с Олимпа.
Чонгук замирает, чтобы дать себе возможность свободно подышать через нос прямо с членом за щекой, и с неподдельным интересом изучает чернильные узоры на руках и торсе Тэхена. Он знает их все наизусть, знает, как бархатно они ощущаются под подушечками пальцев, но все равно смотрит на них так, словно видит впервые. Тэхен забит почти полностью: шея, грудь (Чонгук, признаться, едва не заплакал, когда однажды вечером ему показали милого кролика, набитого прямо под сердцем), живот, спина, бедра и щиколотки; нетронутыми оставались, кажется, лишь ладони с пятками, задница да член, но Чонгук не сомневался, что когда-нибудь яркие чернила заполнят и их.
