Я больше не выдержу лжи, Арс

Кое-что, что тебе надо знать

Антона резко вырвало из бессознательного состояния. Словно кто-то держал его голову под водой и внезапно поднял ее над толщей. Казалось, еще секунда — и парень бы задохнулся. Но вот он снова был в сознании. Все так же связанный и не способный ничего видеть в тесном пространстве. Вещество, которым Шастун был накачан, похоже немного отходило: чувства в теле становились все ярче. Холод пробирался все глубже под кожу, боль в руке усиливалась с каждой минутой, а шея начинала гудеть от неудобного положения.
Сколько парень пробыл в отрубленном состоянии — неизвестно. Но, судя по всему, за это время в его положении ничего не изменилось: темнота вокруг, качающаяся от езды машина и заклеенный рот. Ничего обнадеживающего. Тело все еще вело себя несуразно. Потихоньку просыпались лицевые мышцы, но двигать конечностями у Антона пока не получалось. Зато подступающие рвотные позывы беспокоили парня все сильнее.
      Шастун выделил всего десять секунд, чтобы прийти в себя. Вдох. Выдох. Вдох. И выдох. А дальше нужно браться за дело, ведь через сколько минут машина остановится, и когда за Антоном придут — непонятно.
      Парень сосредоточился и напряг слух.
     
      Скорость большая. Трасса.
      Шума много. Активный трафик.
      Машину сильно трясет. Это старая рухлядь.
     
      Все, как надо. Все, как надо. Антон повторял эти слова в голове, ведь знал, что контроль терять нельзя. Нельзя паниковать. Его похитил Коллекционер. Но это киднеппер попал в ловушку, а не Шастун. Это ему надо переживать, а не Антону. И скоро все это закончится. И Оксана вернется домой. И Шаст снова сможет увидеться с Арсом. Достаточно всего лишь нажать кнопку вызова на кольце...
      Но черт возьми, сколько же сил нужно приложить, чтобы заставить мышцы работать?! У парня по лбу скатилась капля пота, а ведь он всего лишь пытался выровнять палец. Конечности совершенно не хотели работать, ведь только-только отходили от наркоза. Все чувства были спутаны. Шаст не мог понять, дотянулся ли он до кольца или просто трогает один из своих ногтей.
      В этот момент машина дернулась, подскочив на кочке, и заметалась из стороны в сторону. Антон матернулся в голове на своего похитителя. Не только маньяк-психопат, так еще и водила хреновый… Только сдаваться Шастун не собирался: вновь упрямо принялся напрягать мышцы на пальцах. Миллиметр за миллиметром. Клеточка за клеточкой.
      Вот только его время подошло к концу.
      Машина резко затормозила. Шастун ударился о заднюю стенку багажника, напоровшись спиной на какой-то железный предмет. Сквозь ковровую подложку и металлический корпус послышался хлопок автомобильной дверцы. Далее визг ржавой калитки, и вот машина опять в движении. Судя по всему, Антона завозили во двор. До последней секунды парень не терял надежды: что есть силы давил на кнопку вызова, не осознавая, что давит на косточку своего пальца.
      Шаги, сухой кашель — и багажник с обездвиженной жертвой открыт.
      Антон резко втянул носом воздух и буквально захлебнулся свежестью и холодом. Голова закружилась, а глаза расширились.
       Перед ним стоял Коллекционер.
      Тканевая повязка, закрывающая левый глаз, безэмоциональное лицо и короткая борода. Это все, что Шасту удалось разглядеть при таком слабом лунном освещении.
      Мужчина не медлил. Схватил парня за веревки и выволок из багажника. А Шастун даже сделать ничего не мог. Его тащили к входной двери полуразрушенного дома, пока наконец не бросили на бетонное крыльцо. Мороз пробирался под кожу, кусал косточки ног и рук. Парень пытался осмотреться, понять, где он находится, но шея не поворачивалась. Все, что ему удавалось видеть — это дом, покрытый облупленной желтой краской, и двор, который буквально вопил о своей потребности в уборке. Коллекционер постучал в дверь, используя определенную комбинацию. Шастун сосредоточился на звуках, запоминая код.
     
      Два коротких, один длинный, три коротких, два длинных. Два коротких, один длинный, три коротких, два длинных.
     
      Из-за двери доносились шорохи легких шагов. Далее щелчки замков — их было не менее четырех — и наконец дверь отворилась.