Я больше не выдержу лжи, Арс

Он остался один

Арсений падает на кровать.
      Какая-то из ножек скрипит. Резко становится тяжелее дышать. Голубые глаза впиваются в зеленые. Ах, так вот, каково быть прижатым разгоряченным телом… Чужой жар появляется на губах, языке.
      Парень давит напором, а Попов только и рад. Ловит сумасшедший ритм, как родной. Пуговицы отлетают одна за другой. Пухлые губы отрываются ото рта детектива, чтобы изучить его открывшуюся шею. А вот и чувствительная точка найдена… Прямо за мочкой уха.
Кислорода в воздухе всегда было так мало? Арсений возвращает парня к своим губам, чтобы через несколько секунд снять с Антона футболку и перехватить контроль. Полицейский опрокидывает молодого человека, и теперь уже сам нависает над Шастуном. Грудная клетка парня тяжело вздымается, пока Попов покрывает худое тело поце...
     
     
     
      Среда, 15 ноября
      10:22
     

      Динь-динь.
      Из-за телефонного сигнала Арс мгновенно очнулся. Понадобилось пару секунд, чтобы сообразить, где он находится. Рука детектива потянулась за лежащим на тумбе смартфоном. Несколько коротких движений пальцами, и вот перед Поповым уже высвечивалось сообщение, в котором Шаст докладывал о своем пробуждении. Все как обычно. Он в норме. Арсений отложил телефон и сонно протер глаза, прогоняя остатки сна. В голове на повторе крутились картинки только что увиденного.
      ...А еще звуки, ощущения и запахи.
      Сумасшествие.
      Попов начал потихоньку подниматься. Скинул одеяло, поднял с пола брюки и принялся натягивать их на ноги. В памяти постепенно восстанавливались события из сна, от которых волосы на голове вставали дыбом. Конечно, о том, что он может скучать по мальчишке, мужчина понял уже на третий день операции. Но этот сон был абсолютно за гранью его понимания. Перед глазами стояли взъерошенные светлые пряди и худые плечи. И исчезать эти образы никак не хотели.
      Среда, пятнадцатое ноября. Шел пятый день спецоперации. Коллекционер ни разу не показывался. Шастуну даже пришлось вчера на всю ночь выбраться в клуб, чтобы как-то спровоцировать того на действия, но безрезультатно.
      К слову о вчера...

***

      Вторник, 14 ноября
      14:30
     
      Ира Кузнецова стояла у барной стойки, наблюдая за тем, как Антон готовит для ее гостя “Крестного отца”. Покрутившись вокруг него в нерешительности некоторое время, девушка вдруг спросила:
      — Антош, скажи, — она неловко закусила губу, — а мы сможем сегодня после работы прогуляться вдвоем?
      Парень поднял на официантку виноватый взгляд. Он хотел бы этого, правда. Но не в том положении был Шастун, чтобы ходить по свиданиям. Антон бы не простил себе, если бы по его вине с Ирой что-то случилось. К тому же Шаст уже списывался с Арсом касательно сегодняшнего похода в клуб. Очередная провокация для “Колеки” повышала их шансы на успех. Поэтому свободного времени у бармена не было, и ему ничего не оставалось, кроме как отказать девушке.
      — Ир, мне очень жаль, — Антон отставил напиток в сторону. — Я бы очень хотел согласиться, честное слово, но не могу. Есть кое-что предельно важное, что требует всего моего внимания. У меня просто нет сейчас лишнего времени. Прости, но это правда очень серьезно.
      Кузнецова вся поджалась. Глаза заблестели от набегающих слез, а голос стал тоньше и выше.
      — Но… но когда-нибудь это закончится?
Антон сложил руки на стойке и наклонился чуть ближе к девушке, чтобы заглянуть ей прямо в глаза.
      — Обещаю, как только все закончится — я позову тебя куда захочешь. Даже в детский кукольный театр, если тебе они нравятся. Но сейчас мне нужно немного времени, ладно? Ты мне простишь один отказ?
      — Только за поцелуй в щеку, — улыбается девушка. А Антону чего? Ему несложно.
     
     
     
***