Сладкий папочка

Развязаны руки часть 4

Мужчина окунулся в симфонию прекрасных звуков — самую прекрасную музыку для своих ушей. Пока одна выделившаяся нота, словно ошибка, не заставила дёрнуться. Он поднял голову, выпуская член из рта, и в глазах, давно поддернутых дымкой возбуждения, отразилось неверие. Недолгое. Осознав услышанное, на губах, измазанных шоколадом, заиграла хищная улыбка.
— Как ты меня назвал?
— П… папочка, — сбивчивым, скулящим голосом повторил Гарри, едва смея дышать. Лицо заливала краска смущения. — Ты ведь… позаботишься обо мне?
Если до этого ещё существовал минимальный контроль — от слов Конфетки он слетел. Довольно грубо, Том схватил его за ноги, подтянул поближе, надавил, заставил прогнуться и точно одержимый впился в сладкие губы, слизывая с них шоколад, кусая нежную, истерзанную за десятки поцелуев до этого, плоть, проталкивая глубоко в жар рта язык, почти трахая. Произносящего провокационные слова и открывающего новые фетиши, ждало только такое.
Том не терпел в свой адрес всяческие ласкательные словечки, считая бесполезным, глупым и откровенно слащавым делом. Тогда как сам активно ими пользовался. Лицемер. Но «папочка», сказанное сладким, возбуждённым, почти кричащим голосом, от нежного, открытого и перепачканным шоколадом мальчишки, открыло новые грани, о которых Том и не догадывался.
Гарри задыхался от нехватки воздуха и обрушившихся на него эмоций и чувств. Глаза были шальные. Том отстранился и облизнул собственные губы, прежде чем заговорил низким, будто охрипшим, голосом:
— Идём в постель.
Ответа не последовало. Именинник находился в прострации, прямо как в первый поцелуй, впервые испытав на себе дикую страсть от Тома. А ведь он позволил себе потерять контроль буквально на минуту. Подхватив лёгкое тельце, мужчина сравнил себя с волком, уносящим кролика в логово, где им и полакомится вдоволь, не оставив ни одной косточки.
— Гарри? Ты ещё со мной?
— С тобой, — улыбнулся тот, излучая оплавляющее счастье, словно радиацию. — И я знаю, что ты сейчас хочешь со мной сделать.
— Да что ты? — Том опустил мальчика на постель и навис, опираясь руками в матрас. — И?
— Займёшься со мной любовью. Мы ведь оба этого ждали. Особенно я.
Коротко целуя вовремя подставленные губы, Том свалился на свободную сторону постели, утягивая за собой мальчишку. А как тот оказался сверху, приласкал пальцами затылок и медленно склонил голову — встретится в новом поцелуе. Шоколад с губ никуда не делся, они оставались сладкими и липкими, как и нижняя часть лица. Спокойно смотреть на шоколадный торт Том больше не сможет, он это предрекал, не вспомнив времяпровождение сего дня. Его мальчик бесстыдно тёрся о него бёдрами, научившись, видно, дразниться, и в поцелуях становился всё более напористым.
— Хочешь стянуть с меня штаны и бельё? — предложил Том интересную перспективу. При согласии, он не упустит ни одной детали — как его малыш ловко, или же наоборот, неловко и смущающе, освобождает от одежды.
— О-о, хочу!
Опьянение удовольствием сменилось воодушевлением и радостью. А причина в полученном разрешении сделать всё своими руками. Как ребёнок. Слезая с коленей, Гарри взялся за ремень, а Том приподнялся на локтях, для лучшей видимости.
— Подними таз, — попросил он, ловко хватаясь за одежду. Барьеры в виде ширинки и пуговицы быстро ликвидировал — осталось стянуть. И как только Гарри освободил Тома от лишнего, уставился на возбужденный член, лежащий на одиннадцать часов.
— О… ого… вау…
— Точно, — хихикнул Том, — когда-нибудь он окажется в тебе.
— А-ага, — тупо согласился Гарри, не отрывая взгляд. Уши, шея, щеки, приобретали всё более яркий оттенок красного. — Какой он…
Восхищение грело огромное эго Реддла. Он спокойно позволял себя осматривать и без активных действий со стороны своего партнёра. Тот стеснялся. А может, не знал как подойти. С чего начать.
И мужчина решил подсказать. Облизывая собственную ладонь, обхватил член и медленно начал себя ласкать под чужим взглядом. В мастурбации нет ничего постыдного или извращенского. Но когда Гарри со смущением, тесно переплетённым с любопытством, смотрел на него — извращенская сторона просыпалась. Много малышу не надо — он получал удовольствие и от обычного наблюдения. Как происходит совершенно обычный для мужчин процесс.
— Давай. Скажи это ещё раз.
— Папочка, — нежно раскатал по языку именинник и облизал припухшие, замученные губы, которым ещё предстояло вытерпеть несколько десятков поцелуев.
— Да, детка, — прикрыл глаза Реддл. Откинув голову назад, его рука начала работать энергичнее. Новый фетиш открыт — дэдди-кинк. В будущем они будут смаковать его от и до. Однозначно.
— Мой красивый папочка, — продолжил сладко насиловать уши Гарри, подобравшись ближе. — Ты просто невероятен. Хочу быть таким же как ты, когда подрасту. Чтобы и ты мной восхищался. Как я сейчас тобой.
Том не видел. Только чувствовал, предполагал… и позволил себе эгоистично плавать в море удовольствия мастурбации под взором и голосом малыша. А в своих мыслях призывал коснуться. Не только горячим дыханием и едва ощутимо губами к уху, но и, наверняка, подрагивающей, вспотевшей рукой, от смущения горящей как лицо.
Однако малыш не слышал его призывов. Может от стеснения, а может просто не догадывался. Ведь он такой невинный. И нуждается в направлении.
Вернув голову в исходное положение и немного замедлившись, тогда как хотелось обратного, а ещё смазать себя для лучшего трения, Том поймал взгляд именинника и решил предложить вслух, раз уж мысленно не выходило:
— Не хочешь его коснуться? Папочка будет рад, если его малыш сделает приятно.
Гарри кивнул и обхватил его член ладошкой, как Том и думал — дрожащей и вспотевшей. И смотреть на свои действия оказалось для него слишком — глаза немедленно были закрыты, почти зажмурены, так ещё и губы свои стал покусывать.
Реддл взял его за затылок и притянул к себе для поцелуя. В щёку, в сморщенный носик, в приоткрытые, сладкие губы, липкий подбородок…
— Я хочу тебя, папочка, — прошептал его мальчик, набирая воздуха в грудь, словно сейчас перекроют кислород, — мне мало… пожалуйста…
Он приподнялся и Том не удержал в себе желание хлопнуть по ягодице. Раздавшийся шлепок приятно лёг на слух, а вскрик и мордашка Гарри стали бесподобной реакцией.
— Ложись, детка. Можешь разместить для себя подушки, как будет угодно, а я принесу лубрикант, он нам ещё понадобится, а заодно мокрое полотенце. Следовало бы избавить тебя от липкости. И себя заодно.
Мужчина не заставил своего малыша долго ждать. Тот лежал, ко всему готовенький, на животе, подложив под бёдра подушку, лицо выражало предвкушение и готовность к неизвестному.
— А вот и я, — вслух обозначил своё присутствие Том, подбираясь к попочке именинника и целуя в ту самую ягодицу, на которую не так давно пришёлся удар, после чего провёл процедуру очищения с несопротивляющейся прелестью — осторожно обтёр мордашку, липкую после шоколада, шею и член, на который больше всего пришлось сладости.
— Что мне делать? — спросил Гарри, как только процедура завершилась, и предвкушая вкусненькое, прикусил нижнюю губу.
— Будет здорово, если ты встанешь на колени и как можно сильнее выпятишь свой милый зад.
Оный Том, конечно же, погладил, отмечая реакцию тела на подробный жест: стандартный набор — сладкая дрожь и мурашечки по коже. И вдруг провёл большим пальцем между ягодиц. Гарри прошило так, словно его коснулась высоковольтка. Из груди вырвался сдавленный вздох и он машинально выпятил зад сильнее.
Тома повело. Он гладил ягодицы и сминал, с жадностью наблюдая, как кожа в тех местах наливается кровью. Снова гладил и легонько шлёпал, от чего малыш вздрагивал, больше от неожиданности, что-то очень тихо бормоча под нос.
— Прелесть, — ворковал мужчина, сильнее входя во вкус и придвигаясь ближе, — ты моя маленькая прелесть… ох, как ты… Да, детка, — раздвинув особо сильно ягодицы, Том замер и со свистом выдохнул. Вот она, самая важная и вышибающая дух часть. — Маленький… ты и здесь себя побрил.
— Это… было трудно, но надо. Я же хотел тебе понравиться, весь готовенький. Вдруг ты захочешь съесть мою попку… как тортик, — мальчишка хихикнул. Откровенная близость опьянила его, словно алкоголь. — Так ты будешь меня есть?
«Он ещё спрашивает», — даже в своих мыслях Реддл простонал.
Конечно, он хотел отведать. Сочный, запретный плод. Розовая дырочка притягивала, словно магнитом. Проведя по ней пальцем ещё раз, куда сильнее, откровеннее, он невольно облизнулся. Малыш так мило сжался… и вновь расслабился. Его дырочка слово дышала. Сложно было не сорваться. Том взял под контроль всё своё нетерпение и страсть, чтобы не спугнуть и доставить как можно больше приятного. Плавное начало — вот что создаёт самое сильное возбуждение. Язык гибкий, может менять форму и упругость, что позволяет добиваться разных ощущений в ласках. Том напряг кончик и ласкал им нежно, постепенно усиливая эффект, делал более широкий размах и проникал осторожно в жаркое, расслабленное нутро, совершая возвратно-поступательные движения и играясь внутри.
— Папочка!.. Боже, пожалуйста, пожалуйста… ещё, прошу, папочка, хочу ещё… ещё!..
Стоны, крики так и рвались наружу. Довести Гарри до оргазма риммингом — пустяковое дело. Том с удовольствием бы помучил его, чтобы тот взорвался ещё более сладким удовольствием, но для неопытного есть свой предел. Он не выдержит долгие игры.
Стимулирование с двух сторон подвело к краю, хватило несколько движений, малыш сам толкался в руку, как и навстречу языку, и распластался на постели: раскрасневшийся, мокрый, тяжело дышащий… и отпустивший себя. Том осторожно вытянул из-под его тела руку, испачканную в сперме, и ласково погладил по попке, что «истерзал» языком и губами.
— Ты умница. Хорошо продержался для первого раза.
— Спасибо, — выдохнул Гарри, с трудом переводя дыхание и подрагивая от первого оргазма, полученного не от себя, а от другого человека. — Это так… просто… вау… хорошо…
— Да, я слышу, как ты плывёшь по волнам, — хохотнул Том, подбираясь повыше, и лег рядом с именинником, зарываясь пальцами во взмокшие волосы, а другой рукой поправил свой член.
Не терпелось вылить на него лубрикант и хорошенько вздрочнуть на прекрасный лик, но сдерживал себя. Гарри следовало успокоиться и прийти в себя, прежде чем продолжить. А пока он смотрел блестящими счастливыми глазами и довольно улыбался незатейливой ласке.
— Опишешь свои ощущения? — спросил Реддл, прерывая приятную между ними тишину. — Может, чего-то хотелось больше? Или что-то не слишком понравилось?
— Нет, мне было очень хорошо. Хотя… я думал, что ты введёшь в меня пальцы. Но быстро забыл об этом. И так хорошо, — сбивчиво и медленно поведал парень, собираясь со словами.
Реддл сощурился, с трудом скрывая улыбку. То, что он скажет, возможно, заставит Гарри провалиться сквозь кровать под землю. А если серьёзно — прикрыть голову подушкой на манере страуса, что зарывает голову в песок.
— А то, что я трахал тебя языком — проникновением не считается?
— Н-не знаю… — заикнулся Поттер, потупив взгляд. На большее смущение у него, похоже, не осталось сил, — но я всё равно в другой раз пальцы хочу.
Опираясь на локоть, мужчина наклонился и поцеловал открытое плечико несколько раз, пока Гарри не поднял глаза, всё ещё до безумия смущенный и милый.
— Мы ведь ещё не закончили, Конфетка. Посмотри на неоткрытый лубрикант. Посмотри на меня.
Дымка неги и возбуждения рассеялись. И теперь парень был в своей колее. Он снова начал любоваться им — открытым мужчиной без грамма стеснения.
— Давай. Что мы предпримем?
— Поработаем с лубрикантом, — Том взялся за гель-мазь, свободной рукой подкидывая по поясницу подушки, для удобства. — Давай, седлай меня, детка. Только не споткнись, насадившись на член.
— С такой упряжью пока не справлюсь, — хихикнул Гарри, подхватив шутку, — вживую он у тебя мощнее, чем я представлял. И горячее.
Разговоры помогали сбросить градус волнения, которым был охвачен не только Гарри. Том, к своему удивлению, тоже испытал это необычное чувство. Будто и для него будет первый секс. Интрафеморальный, если говорить точнее. Без проникновения, но с не менее приятными ощущениями. Сразу, как малыш вернёт себе былое возбуждение. Подростки заводятся с пол оборота и могут быть крайне ненасытны. Тому предстояло выяснить, относится ли Гарри к их числу.
На руку вылил приличное количество лубриканта. А стоило имениннику сесть сверху, Том взялся за его руки, вымазал хорошенько, а затем они вместе обхватили два члена, шумно выпуская воздух из рта. Искры пробежали по позвоночнику. Охватило странное чувство единения. Они ласкали себя вместе, в одном темпе. Держали в руках средоточия желания, горящие, пульсирующие, блестящие от смазки.
— М-м… кхм… папочка… это так приятно, Боже…
— Двигайся, детка, — Том дышал тяжелее и не прекращал с жадностью наблюдать за их общим действием, периодически бросая взгляд на лицо Гарри. Оба вида прекрасны. За что цепляться сильнее?
— Давай, нам будет ещё приятнее. Ты ведь у меня такой послушный малыш.
Руки задвигались быстрее, сжали чуть сильнее, растягивая и увеличивая сладостное напряжение. Глубокое дыхание наполнило воздух вокруг них жаром. То закрывая глаза, то открывая их, Гарри смотрел на Тома с любовью, в которой нельзя усомниться, и выворачивал этим взглядом душу мужчины наизнанку.
— Всё, стоп, — Том перехватил руки парня и тот жалобно простонал из-за резко прервавшегося удовольствия. — Иначе ты снова кончишь, не успев отведать главный десерт. Сейчас падай вновь на спину. Будь уверен, что под поясницей у тебя будет подушка.
Озадаченная мордашка смотрела на Тома, но в глазах плескалось бесконечное доверие. Гарри не знал, что от него хотят, но доверился. Без лишних слов выполнил просьбу — лёг на спину, медленно раздвигая ноги.
В ход снова пошёл лубрикант — и снова огромное количество. Том подготавливал своего мальчика к главному, будто вкусную курочку мариновал, что вот-вот отправится в духовую печь — натирал маслом бедра с внутренней стороны. Также смазав ещё раз свой член, мужчина наконец приподнялся на коленях, вздёрнул ноги парня, соединяя вместе, и медленно просунул член, имитируя то самое проникновение, от которого у Гарри перехватило дыхание. Том соприкоснулся с чужим членом и мошонкой, и крепко обхватил его ноги руками.
— Как ощущения, детка?
Жаркое дыхание со сладкими короткими стонами от каждого движения — вот каков был ответ Гарри. Это не секс в обычном его понимании, но он приносил не меньше, а может и больше, удовольствия, нежели проникновение. Запретный плод сладок. Так и есть. Правда чистой воды. И скоро его сладкий мальчик изойдёт соком. Том об этом позаботится.
Этого дня они ждали несколько месяцев, и он закончится превосходно. А в будущем Том познакомит Гарри с другими удовольствиями. Устроит экскурсию порока и наслаждения для своего мальчика. Или же не быть ему сладким папочкой.

Примечание к части

Финиш, господа.
Ещё никогда НЦа не тянулась ТАК долго. Высосала все соки.
Ждём ваши комменты.

_________

Обязательно переходим на Фикбук и поддерживаем автора и соавтора.