1972
У Жака-Анри д'Амбертье — горделивое, лишенное румянца лицо с высоким лбом, узким подбородком, точеной линией губ. У Жака-Анри д'Амбертье — идеально отглаженный костюм, сверкающая машина, смотрящаяся странно и чуждо в тесном нантеррском дворе, утопающем в ноябрьской слякоти. У Жака-Анри д'Амбертье — высокий пост, и денег в кошельке, наверное, столько, сколько Вивьенна не видела никогда в жизни. Но все же есть и что-то, в чем Жак-Анри д'Амбертье испытывает нужду — столь острую, всепоглощающую, не дающую ему покоя, что он приезжает сюда, к дверям крошечной тесной квартиры, где Вивьенна пытается коротать после смерти Андре бесконечные одинокие вечера.
— Я представлял себе жилище ведьмы несколько... по-другому, — сообщает он, проходя в единственную комнату; потолки в квартире низкие, и ему приходится пригнуться, чтобы не зацепиться лысеющей макушкой о дверной косяк. Вивенна хмыкает:
— Как же?
— Ну... — хоть он и пытается держаться уверенно, будто все ему привычно и понятно, но все равно выглядит, как человек, боящийся наступить в капкан. — Сушеные змеи... потрошеные младенцы... заспиртованные жабы...
Вивьенна мелко смеется, прикрывая ладонью рот.
— Младенцев ныне сложно достать, господин министр. А хранить змей и жаб нет никакого смысла — если они нужны, так всегда можно наловить в Булонском лесу. Свежие они лучше, аппетитнее...
Д'Амбертье смотрит на нее дико и, кажется, не может понять, шутит она или нет. Наконец задает вопрос, который, видимо, давно его беспокоил:
— Вы умеете летать на метле?
Вивьенна закатывает глаза.
— Нет. Зато умею насылать расстройство желудка на тех, кто задает слишком много глупых вопросов.
Этого ему хватает, чтобы притихнуть, но ненадолго, только до того момента, как Вивьенна эффектно, не без некоторой гордости за себя сдергивает покрывало со стола, что давно заменил ей алтарь. Всем, что нужно для ритуала, она уже успела обзавестись, пусть кое-какие штучки оказалось весьма нелегко достать; но теперь у нее есть черное зеркало, свечи, над которыми священник-расстрига прочитал молитву задом наперед, мел из карьера, вырытого на месте старого гугенотского кладбища, и острый, с резной ручкой, на заказ сделанный нож из беспримесного серебра. Сколько ангелов уместится на кончике иглы — и сколько ненависти поместится на острие ножа, которым Вивьенна, не оставляя ни одного шанса на спасение, пронзит намеченную жертву?
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Горе победителям
RomanceБертран Одельхард получает назначение на пост министра труда Бакардии после внезапной смерти своего предшественника. Правительство поручает ему огромную работу по проведению жестких реформ и противодействию кризису, который с каждым годом все сильне...
