Горе победителям

Глава 19. Побежденные

«Бешеная пчела»

21.08.2017

12:35 Досвистелись? Против основателей фонда «Соловей» открыто уголовное дело

<...> Список предполагаемых обвиняемых возглавляет Фабиан Аллегри, глава и основной спонсор фонда. Он, как и члены его семьи, отказался от любых комментариев; нашему корреспонденту не удалось разговорить и Бертрана Одельхарда, чье имя пока не фигурирует в материалах дела, однако многие придерживаются точки зрения, что его появление в списке — лишь вопрос времени. «У министра есть дела важнее, чем придумывать достойные ответы на надуманные провокации», — в довольно резких тонах сообщили в его пресс-службе. Не будем настаивать! От вопросов прокурора и судьи господину Одельхарду вряд ли удастся уйти с той же легкостью — особенно если подтвердится информация, полученная нами от независимого источника и обещающая министру труда еще больше проблем с прессой уже к концу недели. По слухам, в Одельхарда бросят настоящую «бомбу»; не сомневаемся, что ее «взрыв» будет приурочен ко дню парламентского голосования по трудовой реформе, которое назначено на грядущий четверг <...>

***

На всякую осторожность Бертран наплевал — просто вызвал к себе Робье и объявил ему:

— Хильдегарда Вильдерштейн пропала. Найдите ее.

Прошло пять дней с тех пор, как он последний раз услышал ее голос по телефону, и от нее все это время не было ни слуху ни духу. Она не появлялась в своей квартире в Старом городе и в доме своей семьи в Кандарне; соседи, однокурсники, редкие знакомые — никто ничего не знал. Бертран набирал ее номер каждые два часа и всякий раз отвечал ему лишь механический голос автоответчика, сообщающий, что абонент находится вне досягаемости. Это «вне досягаемости» звучало для Бертрана как издевательство и неизменно приводило его в исступление; всю свою выдержку он употреблял на то, чтобы не сорваться под гнетом собственных страхов и домыслов, не сделать что-нибудь, что еще больше ухудшило бы его и так скверное положение. И все же голову его постоянно штурмовали мысли о том, что с ней случилось что-то ужасное, пока он не мог быть рядом, слишком занятый тем, чтобы спасти то, что давно уже не подлежало спасению; Бертран пытался уйти с головой в работу, будто это могло помочь ему спрятаться от этих мыслей, но они все равно находили его и налетали, вцеплялись, грызли не хуже зубов какого-то обезумевшего животного. «Не надо было мне уезжать», — повторил он про себя, наверное, сотни раз за прошедшие дни, но легче ему от этого не становилось. Легче не становилось вообще ни от чего.