Горе победителям

Пропущенная сцена 7. Чужой среди чужих

1966

— ...никто не оспаривает права бывших колоний на независимость, но и оставлять без надзора то, что происходит там — совершенно немыслимо, — произнес Генерал с присущей ему безапелляционностью, отставив на стол поданную ему чашку кофе. — Вы сами знаете, какие известия до нас оттуда доходят, это же настоящий сумасшедший дом. Вообразите — вчера я услышал, что полковник Мобуту после устроенного им государственного переворота счел нужным допустить в свое окружение... какого-то шамана или придворного мага, и теперь не принимает ни одного решения, не посоветовавшись с ним даже по самым важным государственным вопросам!

— Да, — ответил Колдун, размешивая кофе с таким усердием, будто опустил в него две или три ложки сахара — хотя на самом деле к сахарнице он даже не притронулся, — ужасное варварство...

На Коломбэ-ле-дез-Эглиз медленно наползал закат. Жара, царствовавшая над землей весь день, наконец-то рассеялась где-то за горизонтом, что с наступлением вечера подернулся пурпурным и красным. В остывающем воздухе распространился аромат растущих в округе трав и как будто навеял на всех флер дремотного успокоения — даже Генерал, как и всегда неутомимый, пышущий энергией, говорил на полтона тише, чем обычно. Ужин кончился, и обитатели дома вместе с гостями перебрались на улицу, чтобы насладиться десертами и кофе в объятиях наступившей прохлады; Колдун и Генерал расположились чуть поодаль от остальных, заняв стоявшие друг возле друга низкие раскладные стулья, и их разговору никто не мешал — но когда Генерал, отвлекшись, сделал небольшую паузу, Колдун услышал голос мадам Элизабет, читавшей вслух своей дочери, которая сидела тут же, жадно поглощая белоснежное, начавшее таять мороженое из хрустальной вазочки:

— «...Я не могу этому поверить, — сказала Алиса.

— Не можешь? — сказала Королева с состраданием. — А ты попробуй... Ну-ка... Вздохни глубоко, глубоко и закрой глаза.

Алиса засмеялась.

— Незачем пробовать, — сказала она. — Я не могу поверить в невозможную вещь.

— Вероятно, у тебя было мало практики, сказала Королева. — Когда я была в твоем возрасте, я практиковалась каждый день по получасу. Мне иногда удавалось поверить в шесть невозможностей утром до завтрака...»

— Чему вы улыбаетесь? — спросил вдруг Генерал, взглянув на Колдуна. Нужно было ответить ему что-то непринужденное и незначительное, но то ли выпитое за ужином все-таки взяло над Колдуном верх, то ли дело было в проклятом травяном аромате, что проникал в сознание, притуплял чувство здравого смысла — но Колдун произнес то, чего сам от себя не ожидал.