• Видела ли Эбби шрамы Эндрю?
✓ Я помню, как комбинировала этот вопрос с другим, потому что думала, они хорошо сочетаются вместе, но на самом деле этот ответ кажется ходячим триггером. (Технически все три книги нуждались в предупреждениях, но для этого уже немного поздно). Второй вопрос и полный ответ будут ниже.
• Шрамы Эндрю были от попыток самоубийства или от селфхарма?
✓ Эндрю не был особенно заинтересован в том, чтобы жить, пока не встретил Нила, но и в смерти он тоже не видел ничего увлекательного.
Эти шрамы — результат периода самоповреждения, когда Эндрю пытался заявить свои права на тело, которые слишком многие пытались у него отнять.
Селфхарм (Самоповреждение (иногда встречается англицизм селфхарм от self-harm) – это умышленное нанесение вреда своему телу.) был средством вернуть себе хоть какое-то подобие контроля, и нанесение себе порезов позволило ему решить, сколько боли он хочет чувствовать. Не все порезы оставляли шрамы, но даже те, что оставляли следы, не были слишком глубокими. Эндрю не мог рисковать и повредить себе руки навсегда — это означало бы, что он не сможет сопротивляться в следующий раз, когда кто-то заберётся к нему в постель.
Эндрю не скрывал шрамы, потому что не сожалел и не стыдился их; он похоронил их под повязками, когда переехал в Южную Каролину, потому что знал, как люди будут смотреть на его следы от порезов.
Если кто-то увидит их и подумает, что он слаб, что он подавлен, что он жертва, то ему придется закопать, по крайней мере, одно тело, а у Эндрю не было времени искать подходящую могилу в незнакомой местности. Он был занят проблемами Аарона и внезапным появлением Ники в его жизни. Поэтому он надел повязки, назвал их шуткой и двинулся дальше.
(Нил увидел шрамы в Колумбии в самое неподходящее время, потому что Эндрю знал, что Джостен найдёт связь между изнасилованием и следами от порезов. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то вроде Нила сочувствовал ему. Он ещё не понимал, что Джостен не умел никого жалеть.)
Эбби узнала о шрамах Эндрю, потому что ни за что не позволила бы ему просидеть весь медосмотр с закрытыми руками. Эндрю тогда находился под кайфом от своих лекарств, и в то время его больше забавляло видеть её реакцию на правду, чем принять её помощь. Он даже не колебался, когда она сказала ему снять повязки.
Конечно, она требовала ответов, потому что, если Эндрю был «неуравновешенным», ей нужно было кого-то предупредить (например, Ваймака и Бетси).
Миньярд лишь отмахнулся от её «преувеличенной попытки казаться обеспокоенной», но Эбби продолжала настаивать, пока он не заставил её взглянуть на шрамы поближе.
— Эй, Эбби, я тебе, ты мне. Ты же слышала, что они говорят о нас, да? Ты слышала, что они говорят обо мне, и ты поверила, по крайней мере, некоторым из них. О, это так скучно, когда ты пытаешься лгать! Я вижу это по тому, как ты смотришь на меня. Так скажи мне вот что: неужели ты действительно думаешь, что если бы я хотел убить кого-то, будь то я сам или кто-то другой, то я бы настолько невероятно облажался в этом так много раз? Как грубо.
В конце концов, Эбби поверила ему на слово, приняла его объяснения, что шрамам уже много лет и в ближайшее время их никто не увидит, и решила пока не говорить об этом с Ваймаком.
Она позвонила Бетси, как только Эндрю ушел.
