Приручить дикого зверя? Могу. Умею. Практикую

Часть 29. Будни родителей и взрослые переживания...

— Мы хотим гулять с сестрёнкой!
— А я сказал вам идти к чёрту!
— А мы ответили тебе, что нам плевать на твоё мнение!
— Как и мне на ваше!
— Неужели ты настолько в себе не уверен, что ревнуешь к детям?
— А? Братик, это правда?
— А ну заткнулись!
Я раздражённо вздохнула и покачала головой. Вот уже пятнадцать с половиной минут я слушаю спор Кастиэля и близнецов, который, кажется, прекратится ещё не скоро. Соседи явно не будут в восторге от такого положения вещей, о чём я в обязательном порядке услышу от огромной кучки бабушек, сидящих возле нашего подъезда. Ведь почти всем нашим соседям, давно перевалило за шестьдесят. Всё началось с малого. Кастиэль, как обычно, высосал проблему из пальца, когда близнецы попросили меня с ними прогуляться. Но мой возлюбленный увидел в этой просьбе, едва ли не трагедию всемирного масштаба. А если говорить начистоту, то он видел катастрофу в любых моих действиях, кроме сна, приёма пищи и… и, в общем-то, всё. Успокоить не в меру заботливого, и оттого жутко раздражающего молодого человека могли родители, но, по закону жанра, с самого утра спасители снова смылись, поэтому успокоить эту троицу было некому. Кстати, наши дорогие родственники поступают так уже два месяца, сетуя на важные и неотложные дела, о подробностях которых нам, детям, знать не положено. Звучит как отмазка, но мы все привыкли. Они делают это с тех пор как мы, большой, дружной компанией, перебрались в нашу городскую квартиру, обрывая все возможные связи со стаей. Поначалу меня немного тревожило такое положение вещей, но все вокруг дружно уверяли меня в том, что всё хорошо. И я поверила. Поверила и смирилась. Теперь, вспоминая недавние события, я с трудом верю, что прошло уже два месяца. Конечно же, не всё было гладко, но в душе я была рада тому, что в доме теперь не так пусто. На сердце теплело, когда за завтраком, обедом и ужином, мне больше не приходилось сидеть одной в пустой квартире. Было с кем поговорить, когда скучно, или тревожно. Теперь дома стало гораздо теснее и более оживлённо. Тёплая, семейная атмосфера, которой мне так не хватало, стала отличной заменой пустоте и тишине квартиры, что встречали меня каждый раз после учёбы. Однако в такие моменты, как этот, меня раздражало всё вокруг.
— Да что ты так взъелся? Это просто прогулка, — устало интересуюсь я, поднимаясь с кресла и направляясь к окну. Свежий воздух должен успокоить мою раздражительность. Иначе, в противном случае, я просто за себя не отвечаю. В последнее время, терпение совсем короткое.
— Если я не могу пойти с вами, значит, ты останешься дома, — отчеканил парень, на что я закатила глаза. Но это же не мои проблемы. Если у него дела, это не повод запирать меня в четырёх стенах.
— От короткой прогулки по городу никому плохо не станет. Я же не на кладбище в полнолунье собираюсь, а пройтись с детьми по магазинам, — нахмурившись, выдаю я, чувствуя, что холодный воздух мне совсем не помогает.
— Тебе напомнить, что случилось неделю назад? — серьёзно поинтересовался оборотень.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его, не найдя нужных слов. И правда. Неделю назад, когда я решила сходить в супермаркет за продуктами, на меня снова совершили нападение. Хорошо, что я заметила преследователей и успела выбежать на оживлённую часть улицы, где смогла позвонить Кастиэлю. Как оказалось, напавшие на меня личности, оказались оборотнями. Видимо, слухи о том, что мы больше не получаем защиту со стороны стаи, расползлись очень быстро. Как объяснили мне позже, молодняк, прознавший о потере защиты у того или иного оборотня, может напасть не понеся наказания от стаи. Но сейчас ситуация другая.
— Я всё помню, но… — я попыталась возразить, с трудом пересиливая своё раздражение, но Кастиэль только фыркнул в мою сторону.
— Пока ты носишь моего ребёнка, ты под моей защитой. Но я не смогу защищать тебя, если ты будешь шляться невесть где, — я прикусила губу, машинально погладив ладонью живот. Этот негодяй знал, куда ударить, чтобы я засомневалась в своём решении.
— Я понимаю, и всё же… — я снова попробовала возразить, но только вызывая у оборотня громкий рык, полный раздражения.
— Даже не обсуждается, — сказал, как отрезал.
— Я сейчас иду на встречу к Лизандру. Узнаю, как обстоят дела. И только после того, как я приду, мы с тобой сходим хоть во все бутики города, — прервав недовольное ворчание детей и проигнорировав мой возмущённый взгляд, парень направился на выход из комнаты. Я рыкнула, села в кресло, надула губы и скрестила руки на груди. Эмили последовала моему примеру, занимая диван. Алистер же, просто недовольно вздохнул, усаживаясь рядом с сестрой. Добил меня комментарий возлюбленного из прихожей, в котором он сообщил, что забирает и мои ключи, чтоб я не ухлопала с мелкими на улицу. После этого, мой недовольный ответ встретился с закрывшейся на ключ дверью.
— Теперь мы не сможем пойти гулять, — шмыгнув, произнесла Эмили, спустя недолгое время молчания. Алистер заботливо погладил сестру по голове, а я со вздохом расслабила плечи. Я и сама была не рада сидеть в четырёх стенах, которые давили на меня покруче, чем выпускные экзамены. В конце концов, мне совсем не хотелось просиживать задницу в кресле ещё один день. Я понимаю, что Кастиэль волнуется, но он перегибает палку. Поднявшись со своего места, я улыбнулась детям.
— Сможем. И пойдём, — уверенно ответила я, прищурившись. Уверенным шагом я направилась в свою комнату. За мной поспешили и близнецы. По правде говоря, я подсознательно была готова к отказу оборотня, и продумала запасной план, на случай, если лишусь ключей. Когда я была маленькой, я любила прятать самые дорогие для себя вещи. Заколочки, браслетики, личный дневник, школьный дневник и многие другие мелочи. Прятала я их в коробку, а коробку убирала на шкаф. И сейчас в этой коробке было то, что помогло бы нам покинуть дом без нанесения увечий и без того настрадавшейся входной двери. Подтащив стул к шкафу, я потянулась за коробкой, которую предусмотрительно закрыла сумкам и пледом. Отмахнувшись на замечания детей о том, что мне нельзя таскать тяжести, я спустилась на пол, крепко обхватив закрытую коробку.
— Не сахарная, не растаю, — усевшись возле кровати, я открыла свой сундук с сокровищами и стала перебирать всё то, что насобирала. Через пять минут, моё терпение лопнуло, и я попросту перевернула коробку вверх дном, позволяя содержимому высыпаться на пол. Дети, заинтересованные разной старой рухлядью, тоже подтянулись ближе, рассматривая вещи.
— Это твой? — я подняла голову, услышав вопрос Эмили. Мой взгляд тут же наткнулся на небольшого плюшевого медвежонка, которого показывала мне счастливая девочка. Я улыбнулась, чувствуя ностальгию.
— Ага. Первая игрушка, которую подарили мне родители, — вернувшись к поискам, сказала я. Мама всегда говорила, что когда я была ребёнком, то почти всегда засыпала в обнимку с этим мишкой. Время потрепало игрушку гораздо меньше, чем ожидалось. Учитывая, что он мой ровесник, или даже чуть старше меня, выглядит он вполне неплохо. Снова подняв глаза, я увидела, как Эмили разглаживает мех моего друга детства. Это казалось умилительным.
— Если он тебе нравится, ты можешь взять его себе, — с мягкой улыбкой сообщила я. Глаза девочки почти засияли и она, со счастливым визгом сжала игрушку в объятиях.
— Можно? Правда?! — я только кивнула в ответ, мысленно прощаясь со своим плюшевым товарищем. Я ни капли не жалела о своём решении. Эта игрушка была дорога мне, потому было лучше отдать её хорошему ребёнку, чем позволить снова собирать пыль в коробке на шкафу.
— Конечно, позаботься о нём, — кивнула я, перебирая вещи дальше. Стопка тетрадей, половина из которых была моими личными дневниками, оказались перевязаны лентой, что спасло их от участи быть помятыми, когда я перевернула коробку. Мысленно пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что там мы явно не найдём нужную нам вещь.
— Кто это? — ещё один вопрос, отвлёкший меня от поисков, на этот раз прозвучал со стороны Алистера. Мальчик протягивал мне что-то, вроде сложенного напополам листика. Нахмурившись, я приняла находку. Секунду спустя, мои глаза удивлённо расширились. Но на смену удивлению, быстро пришла какая-то горечь. В руках я держала сложенную мной же фотографию, которой было больше двенадцати лет. — Это я, вместе с отцом, — севшим голосом ответила я. С тех пор, как мы вернулись в город, после размолвки со стаей оборотней, не решилась одна из важнейших проблем. Мы до сих пор не знали, где мой отец. Он так и не вернулся домой, после нашего приезда. Соседи ничего не знали, тетя тоже не могла с ним связаться, а всю работу он скинул на своих помощников. Первые дни ни я, ни мама не находили себе места. Вместе с Валери, моя родительница обзванивала всех знакомых и таскалась по полицейским участкам, надеясь найти хотя бы кусочек информации. Однако папа будто бы сквозь землю провалился, и мы постепенно стали опускать руки. Дома эта тема больше не обсуждалась. В первую очередь из-за меня. Я снова начинала увлекаться самобичеванием. Однако я не слепая и, несмотря на извечную улыбку, я вижу, как балансирует на грани депрессии и истерики моя собственная мать. И сейчас, мне неосознанно надавили на больную мозоль. С помятой, старой фотографии, на меня смотрели двое. Взрослый, солидный и серьёзный мужчина, с еле заметно приподнятыми уголками губ, и маленькая девочка с двумя хвостиками и счастливой улыбкой, обнимающая своего отца. Чувствуя, как к горлу подкатывает комок, я сложила фотографию, вложив её между листками тетради. Меньше всего мне хотелось распустить нюни перед детьми, которые итак смотрели на меня с беспокойством.
— Давайте продолжим поиски. Иначе мы сегодня не выйдем из дома, — натянув улыбку, пролепетала я, разгребая кучу.
— А что мы ищем-то? — поинтересовался Алистер. Я мысленно хлопнула себя по лбу, когда поняла, что не сказала близнецам, что именно мы ищем. — Вообще, мы ищем мои… — я отодвинула в сторону книгу.
— Есть! — радостно воскликнула я, довольная удачной находкой. В моей руке, звеня множеством различных брелков, красовался запасной ключ от дверей.