Взрослый

16. Ссора

В последнее время стало казаться, что всё давным-давно предрешено, и сколько ни старайся — тщетность и неудачи будут преследовать. А за сотнями неудач — один-единственный проигрыш, определяющий дальнейший путь.

Мне так казалось. Долго и смиренно я ни на что не надеялся, лишь монотонно гробил себя за гроши — до ломоты суставов. И череда однотипных будней продолжалась до сегодняшнего дня.

Сейчас по артериям в бешеном темпе несётся ощущение того, что меня за уши вытянули из ямы. Взяли и вытянули. Руки, которые нельзя назвать сильными — они хрупкие, как хрусталь. И разбить эту хрусталь собственноручно — грешно. Даже для атеиста.

Холодильник скрипит — я закидываю кефир — Слава позвонила, когда вернулась с учёбы, попросила купить. Вместе с тем позволил и себе взять пол-литра самой дешёвой водки — на этикетке которой важно прикреплено наименование «особенная».

Мы перекинулись парой фраз с малым. Выкурили по сигарете, запив пятьюдесятью граммами на двоих — то, что надо. Давно он не устраивал попоек с сомнительными дружками — плюс на учёбу начал ходить. По крайней мере, просыпаться стал так же рано, как и я. Перекусывал что-то и уматывал на добрую половину дня.

С такими возможности и вырастают путёвые люди — специалисты. Подобного мне не испытать. Теперь уж точно. Колесо моей несостоятельности уже крутится.

Но сейчас оно меня не смущает. Потому нашлось то, за что можно уцепится.

— Так куда тебя взяли?

— Подсобным рабочим в строительном гипермаркет.

— Опять коробки таскать? Со стройматериалами?

— Хоть не на седьмой этаж. Да и не только таскать — раскладывать тоже входит в круг обязанностей. В любом случае — мне пойдёт.

И в любом случае, работать руками — на выезде или в магазине — несомненно мой максимум. Потолок, к которому я пришёл сознательно.

— Когда выходишь?

— Седьмого. В понедельник.

На этом всё и закончилось — кроме водки — думаю, я растяну это дешёвое удовольствие на пару деньков.

В комнате свет не горел — свет лампы, по крайней мере. Вот лунный забирался к нам, внутрь, освещал ковёр и малую часть кровати — на ней видно лишь её руку, согнутую в локте.