Запах влажных плит забивался в нос и лёгкие, и Хельги дышала всё глубже и глубже, погружаясь в неземное блаженство. Нет, нет, это, пожалуй, слишком уж. Не то что бы, конечно, неземное, но ей нравился запах сырости. Было в нём что-то такое…
Погода стояла ужасная, как утверждали посетители их маленькой кофейни. Внутри — уютно и тепло, и люди, утопая в мягких креслах, выбирали между латте с шоколадной крошкой и какао с маршмэллоу, и почему-то каждый считал священным долгом высказать неимоверное отвращение к мелкому моросящему дождику, так неудачно заставшему их в дороге.
— А мне нравится, — честно признавалась Хельги и в ответ на недоумевающие взгляды продолжала, — ведь благодаря ему вы чувствуете себя так уютно с чашкой… чего бы вы там ни выбрали.
И люди сразу начинали улыбаться, ощущая уют кофейни, оглядываясь и осознавая, как же замечательно тут сидеть, среди маленьких украшений, стеллажей с книгами и ароматом кофе, витающим вокруг.
Домой Хельги возвращалась поздно вечером, когда уже смеркалось. Дождь закончил свою мерную песенку на затихающей ноте, и ведьме не пришлось его упрашивать не капать на неё, и это немножко обидно, ведь она приготовила такую замечательную проникновенную речь.
Она шла мимо стройки, всё насвистывая мотив дождя, как вдруг услышала тоненький звук. Кто-то плакал и звал на помощь, кто-то маленький и напуганный, там, среди плит и кирпичей, и Хельги немедленно ринулась к забору. «Какие же замечательные строители, ни зазора не оставили!» — восхитилась она, пытаясь проникнуть на стройку. Наконец, замечательность закончилась, и она протиснулась в маленькую брешь.
И тут же вдохнула пьянящий аромат мокрых плит.
Он накрыл её с головой, и она осталась бы тут навсегда, если бы кто-то не пискнул снова. Ведьма пошла на звук, спотыкаясь и едва не падая, и, наконец, добралась куда нужно. И там, среди кучки кирпичей, одиноко сидел маленький чёрно-белый котёнок, мокрый, испуганный и дрожащий.
Хельги закусила губу и немедленно протянула руки. И зашептала на языке живых и мёртвых, обещая малышу покой и безопасность. Он взглянул на неё огромными зелёными глазами, и ведьма немедленно влюбилась. Схватила дрожащий комочек и поспешила домой.
Солнечный луч, разумеется, разворчался:
— Кого это ты притащила?!
— Друг мой, ты тут всего третий день, а уже ворчишь, будто хозяин, — засмеялась ведьма, кутая котёнка в полотенце. Он верещал от страха, сжимаясь и царапаясь, и Хельги говорила с ним, успокаивала. Перевернула на спину, присмотрелась.
— Да это же девчонка! — воскликнула она. — Ну, держись, лучик! Теперь тут две девчонки, и тебе с нами не сладить!
Она захихикала, а луч обиженно надулся.
— Как мы её назовем? — деловито осведомилась ведьма, укладывая котёнка на диван. И луч, мигом забыв об обиде, раздражённо заявил:
— Наглая пришелица! Завоевательница! Вторженка!
— Лапка, — перебила его Хельги и погладила кошечку. — Знаешь, она такая лапочка! И… у неё же лапки!
Кошечка зевнула и улеглась спать, всем своим видом показывая, что когда она проснётся, то намерена увидеть миску, полную свежего молока.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Октябрь одной ведьмы
ParanormalВ Большом Городе живёт себе да поживает ведьма по имени Хельги. Радуется каждому дню и делает людей счастливыми, ведь именно в этом и заключается предназначение ведьм. А это её октябрь, день за днём, как бусы из рябины.
