Каштановые кудри легко подпрыгивали от каждого шага девушки. Её небольшая ладонь так уютно сжимала его бледную руку.
«Моя девочка. Моя Грейнджер. Чёрт. Я пропал. Я до охерения подсел на неё. На эту гриффиндорскую всезнайку. И не знаю, что с этим делать. Всё пошло не так, как я планировал».
Хрупкие плечи обтягивала плотная вельветовая рубашка цвета бордо, чёрная юбка и тёплые чулки дополняли образ отличницы.
«Грейнджер — такая Грейнджер!» — Драко слегка улыбнулся своим мыслям.
«Хотя в последнее время она перестала носить эти мешковатые свитера и толстовки. И всегда, чёрт возьми, всегда была в юбке и чулках».
«Мерлин, от этого желание уединиться с ней в тёмном уголке возникало мгновенно»
«То, какая она тёплая и нежная. То, как горят её глаза. Расплавленная карамель. Как она прижимается ко мне и нежно шепчет моё имя. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Сколько бы я с ней не был, мне всегда будет мало. Этого я не учёл. Блять, просто не знал».
«Я уже завёлся. От одной мысли. Как всегда. Как всегда бывает только с ней».
«Салазар меня подери, кажется, так уже не будет ни с кем. Почему именно ты? Почему во мне всё это вызываешь именно ты?»
Длинные пальцы сильнее сжали её руку, и парень свернул с дороги в Большой Зал, открыв дверь старого кабинета Алхимии.
«Я хочу её. Всегда. Да простят меня великие волшебники и аристократия, манеры и воспитание. Но, сука, блять, как я буду жить без неё?»
— Нет-нет-нет! — пискнула Грейнджер. — Драко, прекрати! — возмутилась она.
«И как всегда этот приказной тон, который моментально меняется, стоит мне коснуться её губ и шеи».
«О, Мерлин, я что никогда не устану так безумно тащиться от этого?»
Слизеринец с лукавой улыбкой накладывал заглушающее и запирающее заклинания на дверь.
— Ты собираешься сегодня весь день провести со своими друзьями в Хогсмиде. Попрощаться не хочешь? — он облизнул губы и двинулся к девушке, что, уперев руки в бока, стояла у учительского стола.
«Целый день, Грейнджер! Ты отнимаешь у меня целый день с тобой! Это слишком много. Слишком».
— Ты же тоже будешь в Хогсмиде, — вставила Грейнджер.
«А мог бы впечатывать тебя в матрас моей кровати весь день. Целовать и ласкать. Вырывая из тебя стоны, и доводить раз за разом до экстаза, но ты отбираешь у меня это».
Его рука зарылась в каштановые кудри, а вторая притянула к себе за талию. Девушка не сопротивлялась, хотя он знал, что внутри неё борется правильная ученица. Горячие губы прильнули к тонкой шее. И Гермиона тихо простонала, расслабляясь в его руках.
«Сладкая. Эта дурацкая молочная карамель. Я ведь так ненавижу сладкое. Тогда почему? Почему её запах так заводит, заставляя вдыхать и вдыхать?»
— Я, возможно, буду скучать, — оставляя беглые поцелуи на шее, шептал он.
«Я, возможно, просто сойду с ума без тебя. Один. Хренов этот мир, что создал нас такими. Хренов я придурок, что сорвался. Что попробовал тебя. Попробовал быть с тобой. Как теперь я откажусь от всего этого? Как буду просыпаться по утрам и знать, что меня не встретят эти глаза? Что больше не обнимут эти руки, и не поцелуют эти губы. Такие, как надо, такие по-грейнджерски сладкие и желанные».
— Драко… — её дыхание сбивалось, а пальцы быстро расстёгивали перламутровые чёрные пуговицы на его рубашке.
Он поймал её губы поцелуем и, резко рванув с места, усадил на стол.
— Моя… — выдохнул Малфой, освобождая её от рубашки и стягивая майку с лифчиком к талии.
— Всегда, — прошептала она.
«Как долго проживёт это всегда в тебе? Когда ты узнаешь, что я помог сбежать Пожирателю Смерти, это всегда будет в силе?»
Его руки скользнули по бёдрам, задирая юбку и стягивая белое кружево белья. Она не носила развратные комплекты. Не была раскрепощённой и уверенной в себе, но всё в ней слизеринцу нравилось. По необъяснимой причине. Какой-то совсем ему непонятной. Девушка слегка приподнялась, помогая ему, и приоткрыла рот. Язык моментально проскользнул внутрь, и она тихонько простонала.
«Твои стоны совсем другие. Совсем».
Длинные пальцы нежно заскользили по влажным складкам, и спина девушки изогнулась навстречу слизеринцу. Он поставил одну руку на парту, опираясь, углубляя поцелуй. Гриффиндорка держалась за плечи Драко, а её бёдра начали мягко двигаться к его руке. Невесомые, едва ощущаемые движения, но он их уловил и погрузил в неё палец, второй, и постепенно ускорился, надавливая на заветную точку наслаждения. Стоны стали громче, и Гермиона прикрыла глаза.
«Нет!»
«Я хочу видеть их. Эту убивающую, сжигающую меня дотла карамель».
«Да уж, приятель, поздравляю! С такими наклонностями ты — мазохист», — подстегнуло сознание.
— Посмотри на меня, — сказал Драко, останавливая поцелуй.
Грейнджер открыла глаза и, смущаясь, подняла взгляд на Малфоя. На щеках проступил румянец. Он не прекращал движений под её юбкой, от чего карамельная радужка темнела, окунаясь в наслаждение.
