Сердце пропустило удар, а рука прижалась к груди, придерживая полотенце.
— Драко, ты напугал меня! Я думала, ты подождёшь в гостиной, как обычно… — облегчённо выдохнула гриффиндорка.
Слизеринец стоял, прислонившись к комоду возле её кровати. Чёрный классический костюм идеально сидел на точёной фигуре, выделяясь на контрасте со светлой кожей аристократа.
— Он рассчитывал на утренний перепих, — выдала Пэнси, вставая со своей кровати. — Но увы. Мне нужно принять душ.
Девушка прошла к ванной комнате и остановилась в дверях, бросая гневный взгляд на смущённую гриффиндорку.
— Не вздумайте кувыркаться, пока я в душе. Мне не нужен такой приз на барабане жизни! — прошипела она и с размаху захлопнула дверь.
— Звучит интригующе, — ухмыльнулся Малфой.
Его взгляд нагло шарил по её фигуре. Она неуверенно переступила с ноги на ногу и открыла шкаф.
— Отвернись, пожалуйста, — попросила Гермиона.
«Он столько раз видел тебя голой!»
«Но я всё ещё не могу переодеваться при нём. Блин, надо было одеться в ванной. Если бы знала, что он будет здесь…»
— Ты серьёзно? — ухмылка стала шире, но что-то во взгляде парня было не так.
Гермиона нахмурилась, изучая выражение лица слизеринца.
«Почему он смотрит как-то странно? Холодно. Отчуждённо. Я будто снова чувствую эту проклятую тысячу дверей»
— Всё в порядке? — спросила она. — Нервничаешь?
— Просто я тут вдруг понял, что никогда не спрашивал, как ты собираешься отпраздновать Рождество, — невозмутимо пожал плечами Драко. — Предполагаю, что с родителями?
На всё, что касается Рождества и того, что будет после него, у пары было наложено негласное табу. Суд Люциуса Малфоя назначен в сочельник. Оставалась всего неделя. Кажется, все прекрасно понимали, что ожидает отца Малфоя, но она не решалась разговаривать об этом. Страх того, что слизеринец снова закроется, снова отдалится, не позволял даже слова выдавить. Потому все темы, что так или иначе могли иметь отношение к этой, Гермиона старательно избегала. Кроме разговора на Астрономической Башне, они больше не касались этого.
«Рождество — светлый семейный праздник, но если в его канун казнят твоего отца…»
— Да, с родителями, — кивнула она. — Хочешь, я пойду с тобой… туда, — неуверенно предложила Грейнджер.
«Туда… Мерлин! Гермиона, это так глупо прозвучало. Ты хочешь пойти на суд Люциуса Малфоя? Ну, и скажи, зачем? Ты и твои друзья приложили усилия, чтобы этот суд состоялся, чтобы этот скользкий мерзавец не остался безнаказанным. Что ты собираешься там делать? Несмотря на то, что он отец Драко, это всё ещё один из самых гнусных и лживых волшебников в мире».
— Не стоит, — он отодвинулся от комода. — А где будете праздновать? — как бы между прочим бросил Драко.
«Кульминация… давай, Гермиона. Скажи, что ты будешь радоваться в кругу друзей. В Норе. С родителями. С бывшим парнем. А он будет смотреть, как его отца целует дементор. Шикарная моральная поддержка. Супер просто».
— Ничего особенного, — увильнула Грейнджер. — Дома, наверно.
«Нора — тоже мой дом. Вроде».
«Кошмар! Я вру ему».
«Но если сейчас признаюсь, он расстроится».
«Это второй раз уже!»
«О деревянной закладке у тебя тоже язык не повернулся правду сказать».
«И когда ты успела стать такой лгуньей?»
«Не знаю… но я просто боюсь. Боюсь потерять его. Не понимаю, что на меня нашло. Но это какое-то всепоглощающее желание сделать всё идеально, даже если это и не так».
Язык обожгло, а глаза вцепились в резные узоры шкафа. Ложь всегда давалась ей тяжело, поэтому она отвернулась, старательно выбирая вещи. Белая блузка и школьная форма. Ничего особенного, чтобы так долго копаться.
— Дома у твоих родителей? — уточнил Малфой.
— Да, — кивнула она, максимально стараясь не выдавать себя. — А что? — вырвалось как-то слишком громко.
— Да так. Прикидываю в уме. Когда мы поженимся, то тоже будем ездить на Рождество к твоим родителям? — спросил Малфой.
Гермиона резко развернулась и посмотрела на слизеринца. Удивление, которое возникло от его слов, наверно, так отчётливо выразилось на её лице. В животе встрепенулись бабочки, но камнем упали на дно, встретив холодный взгляд Малфоя. Ни один его мускул не двинулся, лишь пытливый блеск в серо-голубом омуте говорил о нетерпеливом ожидании услышать ответ.
«Не с таким лицом говорят о женитьбе».
— Прости, что? — выдохнула Гермиона. — Когда мы что?
