Полуночное небо | 18+

-16-

Блейз лежит рядом. Его глаза закрыты. Он сопит и переворачивается на бок ко мне. Рука обхватывает мою талию и притягивает к себе. Блейз утыкается в мою шею и бормочет что-то невнятное. На улице тарабанит дождь, и из мелкого он превращается в настоящий ливень с ветром. Я убираю руку Блейза со своего тела и встаю. Надеваю халат и завязываю его на талии. Беру телефон с тумбочки и выхожу из его спальни.

Живя в этом доме достаточное время, я мало его рассматривала. Я была либо на улице с сеттером Блейза или же сидела в его кабинете вместе с ним, пока он работал, а я читала книги. Пол в доме деревянный, но прочный даже если прыгнуть с такой силы, то он вряд ли развалится. Стены светлые тут только в комнатах, столовой и ванных, но вот коридоры темные и мрачные, а в некоторых висят картины и одна из них завешана черной плотной тканью. Остановившись у нее, моя рука тянется стянуть ткань, но одергиваю руку. Лучше не делать этого. Не представляю, что там можно скрывать.

На других картинах находятся портреты людей. С датами. Самый первый, который из всех я нашла и рассмотрела, был написан в восемнадцатом веке. Но все открытые портреты завершились на двадцатом век. И судя по датам последний, что завешан тканью, написан где-то в восьмидесятых. Если следовать той логике и порядке как они висят. Фамилии на них знакомая: Лоран. И это никак не связано с модным домом. Это семейные портреты. На одном женщина с мужем, а рядом их дети.

Я снова останавливаюсь у портрета, завешанного тканью. Приподняв уголок, смотрю на дату: 1992 год. Значит в девяностых. Потянув еще больше, ткань падает на пол, а передо мной предстает полотно с изображением женщины и мужчины. Она держит годовалого ребенка на руках, а на диване сидят ещё трое детей. Мальчику и девочке на вид по семь, а мальчику с темно-русыми кудрями года два или три. Лицо мужчины, как и женщины, кажутся знакомы.

Шарахаюсь от шагов рядом и вздрагиваю, когда ладонь Блейза ложиться на мое плечо. Он усмехается и снова завешивает портрет тканью.

— Любопытство губит людей, Дайана. И впредь не открывай больше это портрет.

— Почему другие открыты?

— Я так захотел.

— На этом портрете знакомые лица. Там был ты?

— Там меня нет. Не вдавайся в подробности, то дом принадлежит мне, даже если меня нет на фото и картинах. Я его не покупал. Он с самого рождения принадлежит мне. Даже Данте и ты если сложите все свои деньги, то не сможете его выкупить.