прикоснувшиеся к солнцу

14

850 год.

У Энни один день, чтобы навсегда проститься с Армином, один день, чтобы собственноручно вырвать свое сердце и растоптать его, как титаны это делают с людьми. Уже завтра Трост падет, и проклятые твари уничтожат половину населения и, возможно, уничтожат ее солнечного мальчика, его бы спрятать, схватить за плечи и хорошенько встряхнуть, наорать, чтобы бежал прочь из этого города, но ей остается лишь крепче сжать его руку, пока они молча бредут к их излюбленной речке.

Начало мая встречает яркими солнечными лучами, что согревают даже поздним вечером, когда солнечный диск уже во всю окрашивает небо яркими апельсиновыми красками. Энни могла бы сказать, что это красиво, если бы только подняла голову и посмотрела наверх, но взгляд прикован к зеленеющей траве под ногами. Армин, словно, чувствует ее настроение и непривычно молчит, обычно во время их редких прогулок он болтал без остановок, почти не запинаясь и не стесняясь, он привык к ней, привязался настолько сильно, что теперь не представлял, как они пойдут по разным путям. Энни была категорична в своём стремлении вступить в военную полицию, а парень уважал ее выбор, не просил и не настаивал, пойти с ним в разведчики. Армин хотел, чтобы она жила… жила в безопасности за метровыми стенами, пока он будет охранять ее покой за их пределами.

Когда они добираются до речки, солнечный диск едва выглядывает, погружая мир в сумерки. Армин расстилает плед, снимает сапоги и ложится, Энни пристраивается рядом, кладет голову ему на грудь и слушает тихий шепот, рассказывающий о звездах, его сердце бьется оглушительно громко, ритмично, и этот звук ей кажется самым искренним в мире. Она прикрывает глаза и негромко спрашивает, перебивая.

— Не жалеешь, что не остался с остальными?

Сегодня был объявлен праздничный ужин в честь их выпуска, старшие по званию даже разрешили выпить немного настойки, при условии, что уже взрослые солдаты не будут буянить.

— Я хотел провести этот вечер с тобой, — честно отвечает Армин, поглаживая ее по плечу, — у меня такое чувство, будто это… в последний раз.

Энни прикусывает губу и долго молчит. Не в ее правилах врать, дарить ложные обещания и клясться в вечности. Армин об этом знает, Армин принимает ее прямолинейность и ни в чем не винит. Их жизни никогда не были простыми, они — на войне, а на войне, как известно, нет места любви. Есть лишь мгновение, вот такое, как в эту теплую майскую ночь.

Энни приподнимается на локтях целует осторожно, медленно, навсегда выжигая в памяти тепло и мягкость его губ. Она цепляется за его плечи, прижимается так тесно, что даже воздуху между ними не остается места, вздрагивает, когда Армин проводит ладонью по талии, спине и застывает на пояснице.

Энни остраняется, дышит глубоко и часто, убирает челку с его лба, потом касается открытого участка кожи губами — почти невесомо, будто благословляя его. На что? Неизвестно. Но почему-то ей кажется, что на верную смерть, что идет за ней по кровавым следам. Девушка садится на него, под удивленный взгляд стягивает куртку и кидает в траву. Сегодня она отпустит себя, отпустит всю горечь, что живёт в сердце, и прикоснется к солнцу.

— Энни?
— Смелее, Армин.

Ее голос все такой же безэмоциональный, пустой, но только Армин может различить в нем весь спектр бушевавших эмоций. Она стягивает любимую толстовку, кладет рядом с его головой и наклоняется к лицу. Арлерт краснеет, смотрит на нее широко раскрытыми глазами и нерешительно ведет пальцами по животу вверх, пока не сталкивается с плотными бинтами, сглатывает, скользит по ним по самому краю.

— Ты… слишком пристальносмотришьперестаньпожалуйста, — произносит Армин на одном дыхании и закрывает пылающее лицо руками.
— Тебе не нравится? — хмурится девушка.
— Н-нравится, очень… н-нравится… я хочу сказать… даймнеумеретьпожалуйста.

Тихий смешок срывается с ее губ, и она покорно ложится рядом. В голову лезут глупые мысли, почему-то сейчас кажущиеся чем-то правильным. Вспоминается тихий шепот Саши, насмешливый взгляд Имир…

— Ты предпочитаешь мужчин?
— Что? Н-нет!

Армин вскакивает, краснеет еще сильнее, трет глаза, щеки. Энни недоуменно за ним наблюдает.

— Я тебя обидела?
— Нет, ты не обидела меня, — приглушенно отвечает он, пряча лицо за волосами, — …я п-просто волнуюсь.

Арлерт снова заикается при ней и стыдливо опускает взгляд, от самого себя становится тошно. Многие из его товарищей и друзей уже сделали… это, о чем не поленились похвастаться. Спина все ещё горела от снисходительного похлопывания Жана, от его заверений, что и ему когда-нибудь повезет. И дело не в том, что над ним посмеивались, а в том, что ему, правда, было достаточно того, чтобы Энни просто была рядом.

Армин снял куртку, наклонился над девушкой и поцеловал ее, зажмурив глаза, впился пальцами в ребра, спустился к шее, вырывая из груди первый тихий стон. По рукам пробежались мурашки и собрались внизу живота. Он нащупал застежку, потянул на себя бинты… нежно коснулся небольшой упругой груди. Энни поддалась навстречу, затаив дыхание, пока он не обхватил губами нежно-розовый сосок.

Девушка сжала в руках плед от новых до головокружения приятных ощущений и шумно выдохнула, когда Армин принялся неторопливо целовать ребра, живот. Энни притянула его к себе, к ужасу понимая, что начинает краснеть. Ее тело горело, как-будто его обдало жаром титана. Она торопливо расстегнула его рубашку и помогла снять, осторожно огладила каждый сантиметр кожи, почувствовав, что его тоже трясет. Прижалась теснее, упираясь низом живота в твердую выпуклость.

Армин сбивчиво вздохнул, уткнулся носом ей в шею и потянулся к молнии на брюках. С каждой секундой нерешительность таяла, уступая место сладкой туманной пелене. Он не замечал ничего, кроме блестящих глаз девушки и ее тела, отзывающегося на каждое его прикосновение. Время вокруг замерло, как и весь окружающий мир. Энни слегла поежилась, утыкаясь лицом в ямочку между ключиц, терпкая мимолетная боль стрельнула внизу живота, она сильнее прижалась к телу Армина, обнимая его за спину.

— Ты в порядке?
— …да. Продолжай, — выдохнула она.

И Армин продолжил совсем медленно двигаться в ней, нежно целуя в макушку. Это было лучше, чем первый полет на УПМ, слаще, чем мед, и ярче, чем солнце. Он проклинал свою судьбу и берег глубоко в сердце тот день, когда они встретились и застряли друг в друге. Две противоположности, как две стороны медали, что всегда вместе, и всегда порознь.

Энни перевернулась с ним, оказываясь сверху и задавая темп самой. Становилось все приятнее и горячее, низ живота сводило от каждого движения, от каждого рваного вздоха Армина, от его ладоней, поглаживающих лопатки. И это чувство… оно нарастало, окутывая ее полностью. Она чувствовала себя свободной, единственный раз в жизни, не обремененной ничем. Перед глазами словно вспыхнула яркая вспышка, тело прошиб озноб, и уже через мгновение парень скинул ее с себя с беззвучным вздохом на губах.

Армину хочется сказать, что он любит ее и всегда будет любить, и уже открывает рот, но упрямо-прижатый палец к губам затыкает, и он понимает. Это прощание…