прикоснувшиеся к солнцу

24

"Не знаю, чего я боюсь больше — увидеть тебя снова или не увидеть вообще".

В голове набатом стучала только одна мысль: только бы успеть, только бы спасти того паренька. Армин сжимал поводья, как никогда, крепко, словно от этого зависела вся его жизнь. Впереди уже маячила деревушка Конни, рядом на лошади скакала Габи, так и норовясь обогнать его, но Арлерт был, как никогда решим предотвратить бессмысленные жертвы. Он уже облажался пару раз, и одна из ошибок стоила ему четырех лет бессмысленного существования. Его глаза были воспаленно-красными, сказывался недосып и стресс, но все это меркло на фоне разворачивающейся трагедии. Если бы все было хоть чуточку проще, то он бы давно уже мчался в подвал проверять, действительно ли, Энни вышла из своего кристалла. Но его руки и чувства снова связаны долгом, что не хочется думать, как болезненно сжалось сердце в миг, когда озарение вспыхнуло в сознании.

Армин резко спрыгивает с коня, включая холодный рассудок. Он спасет Фалько любой ценой, даже если для этого потребуется рискнуть собственной жизнью, а Энни… Энни справится и без него. Сейчас Арлерт видит перед собой лишь испуганного мальчика и сошедшего с ума Конни и понимает, что его время пришло. Он не справился с возложенной на него ответственностью, поэтому без сожалений пускает привод и маневрирует на крышу, чтобы застыть перед широко раскрытой пастью титана.

Раз… два… три…

— Идиот! — Вопит Спрингер, в последнюю секунду сбивая Армина с траектории полета, они кубарем падают на землю, и острые зубы титана разрезают лишь воздух.

Конни садится прямо на пыльную тропинку и зарывается пальцами в волосы; Арлерт следует его примеру и не знает, что сказать. Ему снова удалось выжить, судьба явно смеется над ним, проверяя на прочность.

— Если бы я не спас тебя, чтобы ты делал? — тихо интересуется Спрингер.
— Вернул бы твоей маме человеческий облик, — шепчет Армин в ответ и запрокидывает голову к небу, щурится из-за ярких солнечных лучей и с облегчением позволяет себе подумать об Энни, о том что сейчас она, возможно, совсем одна в полной неразберихе посреди полуразрушенного города. В карканье ворон тонет мысль, что они могут больше и не увидеться…

***

Энни понимает, что лежит в огромной луже, понимает, что надо подняться, но тело не слушается: оно непривычно тяжелое и, словно, чужое. Ее трясет, судорога сковывает каждую клеточку, напоминая, что она живая, что ее мучения продолжаются. Девушка стискивает зубы и упирается слабыми дрожащими руками в пол, приподнимается совсем немного и снова падает, от бессилия хочется выть, но Энни пробует еще раз и еще, пока мышцы не начинают гореть огнем, и тошнота не застревает в горле. Она не знает, с какой попытки у нее получилось сесть, но ей кажется, будто прошла целая вечность.

Острая боль пронзает виски, когда у нее получается встать и облокотиться о стену. Картинка перед глазами плывет и даже кружится, как карусель, но это не мешает Энни медленно продвигаться к выходу, чуть ли не ползком взбираясь по ступенькам наверх. У нее нет четкого плана, что делать дальше, только выбраться наружу, а там, может быть, найти Армина и… будь, что будет.

Вместо Армина находится Хитч, к счастью или нет, но Энни соглашается на ее помощь, да и выбора у нее, собственно, нет. Из краткого рассказа девушка узнает, что Эрен устроил чертов геноцид, что, возможно, ее отец погиб от стопы колоссального титана, и ей некуда больше возвращаться. Однако, она знает, что в этом чертовски несправедливом мире остался еще один человек, что ждет ее возвращения.

— Предлагаю пока затеряться среди гражданских, — говорит Хитч на следующий день, усаживая Энни за стол, — а там, гляди, тебя твой суженный найдет.
— Он не мой суженный, — протестует Леонхарт скорее по привычке или потому, что ей жутко надоело молчать за эти четыре года, хоть слова и даются с трудом.
— Где-то я это уже слышала, — смеется девушка, — принесу еще еды, не скучай и много не ешь!

Энни бегло осматривается по сторонам и все еще не может привыкнуть к солнечному свету, оттого глаза быстро краснеют, и возникает желание их закрыть, пока не стемнеет. Желудок урчит, напоминая, что не видел еды четыре года, поэтому девушка, не дожидаясь Хитч, пододвигает к себе тарелку с ароматным пирогом, берет самый большой кусок и с жадностью кусает, жмурясь от удовольствия. Еще никогда еда не была такой вкусной, как в этот момент. Крошки сыпятся ей на грудь и колени, пальцы тонут в мягкой начинке. Энни уверена, что ее восприятие мира стало ярче, словно вся серость исчезла, оставив после себя сочность красок. Она берет пирог во вторую руку, откусывает, набивая щеки так, что жевать становится невозможно, и не замечает, как рядом подсаживается небольшая компания.

— Так ты думаешь, что кристалл Энни разрушен?

Девушка застывает, услышав свое имя, крошки застревают в горле, и она заходится кашлем.

— Эн-ни?

Армин и представить не мог, что увидит Энни спустя четыре года вот так… с набитыми щеками и крошками по всему лицу. Он смотрит на нее во все глаза и не может выдавить и звука. Теперь парень уверен, что судьба издевается над ним. Стоило ему смириться, что их дороги разошлись, как вот она... здесь.

— Глянь, как она хомячит! — вопит Конни, заливаясь смехом, — ест, как не в себя!
— Прекрати, она ведь не ела четыре года! — заступается за нее парень, пытаясь закрыть ее собой, но девушке, видимо, все равно. Она фыркает, Армин не может поверить, что Энни фыркает, и с наслаждением облизывает пальцы.

Несмотря на всю комичность ситуации, Арлерт считает, что девушка выглядит мило, и ему до ломоты в костях хочется коснуться ее щеки и стряхнуть крошки, но все, что ему остается — продолжать жадно впиваться в ее лицо взглядом и понимать, что она ничуть не изменилась. Перед ним сидит все та же восемнадцатилетняя Энни, точно такая же, как в тот проклятый день, когда ее тело покрыла кристальная оболочка. Ей все еще восемнадцать, а ему уже двадцать два.

Забавно. Армин столько раз представлял тот момент, когда девушка окажется на свободе, представлял, как крепко обнимет ее, представлял, как расспросит ее обо всем… А теперь он снова чувствует себя пятнадцатилетним мальчишкой, краснеющим в ее присутствии. Кажется, у него начинает кружиться голова.

— Почему вы здесь? — вдруг спрашивает Энни, опуская голову, — разве вы не должны быть рядом с Эреном?
— Откуда ты знаешь… про Эрена? — ошарашенно спрашивает Конни и кусает ломоть пирога.
— Хитч рассказала. Так, что вы собираетесь делать, Армин?

Арлерт опускает голову и прикусывает губу. Его голова сейчас лопнет от бушующих мыслей, а сердце остановится от переполняющих эмоций: страх, радость, сожаление, вина, неизбежность… и надежда?

— Для начала нам нужно найти Микасу, — наконец, уверенно отвечает он.

***

Энни залезает в телегу к спящему Райнеру и Габи с Фалько и устремляет взгляд на идеально-ровную спину Армина. Она понимает, что сейчас совсем не время вот так беззастенчиво пялиться на него, но ничего не может с собой сделать. Перед ней словно сидит совершенно другой человек, имеющий лишь сходные черты с призраком из прошлого. Его плечи окрепли и стали шире, как и спина; лицо, как она успела заметить, заострилось, исчезла юношеская мягкость и наивность. А еще эти коротко стриженные волосы… Сколько… сколько она успела пропустить? У него теперь от девчонок, наверное, отбоя нет... и чем только заняты ее мысли?

— Поехали! — командует Армин, когда слышит четыре сигнальных выстрела.

Этот голос, от которого мурашки стыдливо расползаются по телу. Сейчас, когда он не искажен и звучит отчетливо громко и ясно, Энни хочет закрыть лицо руками. Голос Армина все такой же приятный, но уже более взрослый с заметной хрипотцой, что так сильно ему идет.

— Кто-то засек нас, — говорит девушка, заметив в окне чью-то тень.
— Что нам делать, Армин? — испуганно спрашивает Габи.
— Едем дальше! Микаса, быстрее!

К общей радости, за ним никто не устраивает погони, и Энни позволяет себе немного расслабиться, обратив свое внимание уже на спокойное лицо бессознательного Райнера. Тот изменился не меньше остальных, эта мысль ранит, заставляя жалеть о потраченном впустую времени.

До леса они добираются в тишине, устраивают привал и будят Брауна. Точнее его будит Леонхарт смачным ударом носка в лицо, просто потому, что ей так хочется, просто потому, что ей на душе слишком тоскливо и обидно. Ему удалось вернуться домой, удалось пожить нормально, насколько это вообще возможно.

— Что? Энни? — ошарашенно спрашивает Райнер, словно призрака увидел.
— Времени у нас мало, пора выдвигаться, — серьезно произносит Конни.
— Куда?
— Мир спасать.