sweet temptation (Закончен)

19

— Мне показалось, что Лулу набрасывается на него.
— Да, — сказал он. — И ей нельзя к нему приближаться.
— Тогда почему...
— Достаточно, — его голос мог резать сталь. Он кивнул в сторону двери. Я вышла из маленькой комнаты. И Егор закрыл ее, снова заперев Лулу.
— Марина выгуливает ее?
Егор снова стиснул зубы и повел меня вверх по лестнице.
— Нет. У неё в комнате стоит кошачий лоток.
— Ее нужно выгуливать. Это не кошка. — он бросил на меня взгляд, ясно дававший понять, что он ждет, что я прямо сейчас заткнусь.
— Тогда я буду ее выгуливать. У тебя ведь есть поводок, верно?
Он остановился на площадке второго этажа, чувствуя, как пульсирует жилка на виске.
— У тебя нет времени выгуливать собаку. Ты должна заботиться о моих детях.
Его детях. Он произнес это так, будто я была няней — с дополнительным бонусом в виде секса.
— Детям тоже необходим свежий воздух.
Он бросил на меня снисходительный взгляд, словно я была бредовым ребенком, нуждающимся в выговоре. Он не думал, что я смогу справиться с его детьми, тем более с собакой.
Возможно, он был прав, но кто-то из нас должен был попытаться. У меня было такое чувство, что, как бы ни контролировал Егор своих солдат, свой город и свою жизнь, его собственный дом и семья ускользнули из его рук. Он был не в состоянии исправить это; возможно, он даже потерял надежду, что это можно исправить. И вот теперь я здесь, без малейшего намека на знания о собаках или детях, выходившие за рамки того, что я читала в книгах, и должна буду иметь дело со всем этим.
В течение нескольких месяцев после нашей помолвки я боялась нашей первой брачной ночи. Теперь казалось наивным, что простой акт секса вызывал у меня столько трепета. Делить постель с Кораблиним было наименьшей из моих битв. Исправить эту семью, каким-то образом превратить ее в мою семью — была самая трудная задача, которую я только могла себе представить. Глядя в измученные и настороженные глаза Егора, я пообещала себе овладеть им.

Егор

Раздражение гудело у меня под кожей. София спокойно посмотрела на меня, думая, что знает все. Это было преимущество молодости — верить, что ты знаешь, как устроен мир, и быть уверенным, что сможешь привести его в соответствие со своими идеалами. Скоро она поймет, что идеалы это всего лишь подростковая глупость.
— Давай же, — процедил я сквозь зубы, не желая спускать на нее разочарование последних нескольких месяцев.
В конечном счете, это была моя вина за то, что я позволил этот брак, думая, что восемнадцатилетняя девушка может стать женой и матерью. Мысль о том, что она может стать Валей 2.0, перевернула мой желудок.
София открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но я бросил на нее предостерегающий взгляд. Ей нужно научиться вовремя затыкаться. Она поджала губы, но промолчала.
Сначала я отвел ее в комнату Миши. Я открыл дверь, но свет включать не стал. Кровать Сина была пуста.
— Где он? — взволнованно прошептала девушка, пересекая комнату и направляясь к кровати.
Мое сердце сжалось. Повернувшись на ботинках, я вышел и зашагал по коридору. За мной последовали шаги, и рядом со мной появилась София.
— Егор?
Я ничего не сказал — не мог.
Дверь в последнюю комнату слева была приоткрыта, как я и предполагал. Я толкнул ее и открыл. Свет, льющийся внутрь, освещал маленькую фигурку Миша на огромной двуспальной кровати. Он свернулся калачиком на одеяле, наполовину укрытый своим собственным. Я глубоко вздохнул, ненавидя чувство вины, сжимающее мои внутренности. Гнев на Валю был эмоцией, с которой я мог справиться лучше.
Я чувствовал на себе взгляд Софии, несметное количество вопросов, которые она хотела задать. В тишине комнаты даже ее невысказанные слова раздражали меня. Она сделала несколько неуверенных шагов к моему сину. Моя рука метнулась вперед, сжимая ее предплечье с большей силой, чем предполагалось. Она поморщилась, глядя на меня с такой болью, которая не имела ничего общего с моей твердой хваткой. Я тут же отпустил ее и прошел мимо нее к кровати. Какое-то мгновение я смотрел на заплаканное лицо сына. Ему было всего два года три месяца, в том возрасте, когда слезы ещё ничего не значат. Очень скоро все поменяется.
Я наклонился и осторожно поднял его, стараясь не разбудить. Всякий раз, делая это, он вырывался и снова начинал плакать. Однако он не проснулся. Его крошечная головка прислонилась к моей груди, когда я прижал его к себе, укутав одеялом.
София  молча последовала за мной, когда я вышел из спальни и нёс Мишу в его комнату. Я положил его на кровать, накрыл одеялом и легонько погладил по головке. Чувствуя, что девушка наблюдает за мной с порога, я выпрямился и направился к ней. Она отступила назад, чтобы я мог закрыть дверь.
София  внимательно посмотрела мне в лицо, и на ее лице отразилось сочувствие.
— Он всегда приходит к тебе в спальню по ночам?
— Это спальня не моя, — выдавил я. — Вали. Я сплю в хозяйской.
— Ох, — на лице Софии отразилось замешательство. — Ты не делил спальню со своей покойной женой?
Я стиснул зубы, пытаясь подавить свой гнев и, что ещё хуже, тяжелое чувство печали.
— Нет, — я направился в комнату Маши. София поспешила за мной. Она не могла это оставить. Она была слишком любопытна.
— Потому что ты не хотел делить постель?
Я сверкнул глазами.
— Нет. Потому что Валя этого не хотела. А теперь прекрати задавать вопросы.
Мой голос был резким, угрожающим — тон, предназначенный для солдат, которые мне не нравились, определенно не для моей жены.
Я отвернулся от обиженного лица жени. Моя хватка на ручке была сокрушительной, когда я толкнул дверь. Не дожидаясь Софии я пересек комнату и направился к кроватке. Маша крепко спала. Часть тьмы в моей груди рассеялась, но не вся. Я даже не мог вспомнить время, когда мои мысли не были во власти тьмы. Я погладил пухлую щечку дочери большим пальцем, потом наклонился и поцеловал ее в лобик. Я уже собирался уходить, когда София заговорила:
— Что насчет радионяни?
Я замер. Она была права. Сегодня  одна из горничных впервые не остались на ночь. Они всегда брали радионяню на ночь. Крики Маши все ещё будили меня, и она успокаивалась только тогда, когда я брал ее на руки. Вернувшись к кроватке, я схватил со столика радионяню. Возвратившись в коридор и закрыв за собой дверь, я спросил:
— Откуда ты знаешь?
София  пожала плечами.
— Я читала про радионяни, увидев, что она там лежит, подумала, что они нам пригодятся, — она прикусила губу. — Ты никогда раньше не брал ее с собой?
Я уставился на маленькое устройство.
— Нет. Валя или Марина брали ее по ночам... — я замолчал и протянул монитор Софии.
Она взяла радионяню, слегка нахмурившись.
— Он должен улавливать малейший звук, но если Маша не начнет плакать, тебе не нужно вставать.
Она только кивнула, ничего не сказав, поняв, что она хочет что-то сказать. Я был рад ее молчанию. Я кивнул в сторону коридора.
— Пойдем спать. Мне нужно рано вставать, и Маша, вероятно, разбудит нас сегодня ночью несколько раз.
Я повел ее в главную спальню, гадая, как долго она захочет там спать, прежде чем переберется в одну из гостевых спален. Я включил свет и жестом пригласил ее войти. Она проскользнула мимо меня в огромную комнату. Она с любопытством огляделась. Три ее чемодана ждали у двери в гардеробную.
— Я сказал Марине, что ты, наверное, захочешь сама разложить свою одежду.
— Да, спасибо. Так я буду знать, где что лежит, — рассеянно сказала она, подходя к окну и выглядывая наружу.
Было слишком темно, чтобы увидеть что-либо, кроме общих очертаний садов. Она выглядела миниатюрной, и мне пришлось подавить желание подойти к ней и коснуться ее плеч. Прошлой ночью ей пришлось смириться с моей близостью, но я не стал бы навязывать ей это снова.