Проза моей любви

Глава 10

      Утреннее похмелье очень сильно заставило пожалеть Ацуши о вчерашней выпивке. Он тяжело оторвал себя от кровати утром, сонно спустился на кухню, позавтракать. Пока голова побаливала от каждого шума, Накаджима не мог понять, когда он добрался вчера домой.

      — О, маленькая пьяница проснулась, — хихикнула Чиё, кажется, жаря яйца на сковороде.

      — Я больше не буду, — сразу принялся извиняться Ацуши, весь краснея.

      — Ну, будет тебе уроком, чего уж ругаться теперь, — наложила она завтрак для него. — Повезло, что вчера Дазай-сан тебя встретил.

      — Он привёз меня домой? — уронил ложку Накаджима.

      — Да, и спать тоже уложил он. Милый молодой человек, — улыбнулась Чиё.

      Ацуши раскраснелся пуще прошлого, будто то было катастрофой мирового масштаба. Он ведь вчера о таком задумывался за столом в идзакая, и предмет его обожания, вожделения тоже был там. Кошмар и только. Стыд-то какой. Накаджима готов был провалиться под землю и не выходить, до тех пор пока о нем все не забудут.

      — Ода-сан, пригласил нас на ужин, — вспомнила Чиё, заливая горячей водой шипучую таблетку.

      — Мы пойдём? — едва выдал Ацуши.

      — Вряд ли. Мне надо к Табито в институт съездить. У него какие-то накладки с диссертацией случились. Приедем поздно. А ты сходи, поблагодари своего друга. Не хорошо будет, если ты будешь прятаться от него, — она протянула чашку с аспирином, намекая выпить содержимое, как остынет.

      — От него прятаться не надо. Он и сам хорошо прячется, — тяжело выдохнул Ацуши, поглядывая на мутную воду в стакане. — Надеюсь, хотя бы сегодня приедете.

      — Постараемся, — потрепала Накаджима сына за волосы. — Теперь кушай и вперёд в школу, это куда более жестокое наказание в этой ситуации.

      — Да, — угрюмо клюнул Ацуши яичный рулет.

      Дорога до школы тянулась невыносимо долго, будто до неё было милей двадцать, чего, конечно же, не было и в помине. Снег все ещё не выпал, зато горы, покрытые белоснежным одеялом, окутанные густым кольцом облак, спали до следующей весны. Под ногами хрустели стекла льда, солнце болезненно тяжело поднималось за горизонтом.