Проза моей любви

Глава 17

      Стояла летняя духота и жара утром. Осаму возился в саду весь предыдущий день, теперь предстояло провозиться ещё один день. Он голыми руками, зацепив рукава темно-синей тонкой юкаты, рылся в земле, цепляя сорняки из грядки с азалиями.

      Прикрыв голову соломенной шляпой, Дазай без малого наслаждался копанием в саду, хоть занятия было не из самых приятных. Он подмянал горячую и сухую землю, размышляю о вечернем поливе цветов.

      За два года ландшафт и посадка цветов, кустов сменился ни раз. Вдоль забора все также росли олеандры, что за шесть лет разрослись и теперь пышно цвели розой. У дома два года назад Дазай высадил новые кусты пиона и теперь благоуханье пышных бутонов развеялось редким жарким ветром по дому, настежь открытого со всех комнат. Вдоль дорожки росли лилии, которые ещё не успели раскрыть бутоны.

      В центре сада росли красные бугенвиллеи, которые не цвели как бы Дазай не пытался за ними смотреть. Он держал их в теплом доме, высаживал в саду лишь по лето, когда наступала жара, но небольшие кусты не шли с ним на контакт. По кругу сидели анемона разных цветов. Бывало вся цветочная амброзия тянула к себе диких пчёл, что усердно жужжали над бутонами и опыляли цветы. В такие особенно жаркие дни Дазай не старался выходить в сад, наблюдая за ним из веранды. Побаивался пчел, мало ли в сад прилетят неправильные пчелы.

      — Дазай-сан! — радостно окликнула его школьница лет пятнадцати.

      — Привет, Морико-тян, — он оглянулся в сторону калитки, за которой стояла низенькая пухлощекая девочка с густыми чёрными волосами, прибранные в две косички. Меж прядок Морико вложила цветы ромашки. На ней было лёгкое желтое платье, отчего она напоминала цыпленка. С почтальонкой через плечо она смело вошла в сад.

      — Время почты, — звонкий и громкий голос.

      — И что для меня сегодня? — он отряхнулся и обтер остатки грязи по фартуку.

      — Письма и извещения, но так как вы меня попросите потом ещё за посылкой сходить. Я уже забрала посылку, — девочка говорила быстро и вытаскивала увесистую на виду коробку. — Вот.

      — Какая ты умница, Морико, — принял почту Осаму. — Почему на голову ничего не надела? Сегодня солнце сильно печёт.

      — Мне терпимо, Дазай-сан, — замялась Морико.

      — Может холодного чая, я утром сделал его. Идём, — он повлек её за собой на веранду.