Проза моей любви

Глава 7

      Ацуши тихонько прошёл в сад господина Дазая. К его удивлению, он был уже полностью прибран: цветы состирженным, листва лежала под кустами и саженцами, укрывая их одеялом к предстоящей зиме. Писатель занимался на этой неделе садом. Немного внушало доверия, что последний живой.

      На той неделе он встретил Казуо Дана, который искал дом Дазая. Уехал ли он уже? Не описать словами радость от встречи с таким человеком, писателем-романистом. Пусть он не был в кругу самых популярных писателей, тем не менее стоял в декадентской школе. Убеждений их Ацуши не разделял, однако их литература имела что-то чувственное. Накаджима всем уши прожужжал про эту встречу.

      — Брехня, — рассасывал леденец Чуя.

      — Ну, да, почему? — был готов взвыть Накаджима. Никто ему не верил про писателя, а про просто приезжего гостя тем более.

      — Мало ли туристов здесь, особенно в сезон момиджи-гари, — присоединился к Чуи Акутагава, сидящий в углу клуба.

      — От тебя вообще не ожидал, Акутагава-кун, — обижено произнес Ацуши, учитывая отсутствие какого-либо интереса у Рюноске к межличностным отношениям в клубе.

      — Нет тела, нет дела. Прости, Ацуши-кун, — добавил Рюноске.

      Он шел к дверям в восточной части дома. Дом признаков жизни не подавал, и в лесу было как-то пугающе тихо, несмотря на то, что в селе была чуть ли не метель. Он хотел было постучать, как почувствовал запах красного мисо-супа на пороге. Собравшись с духом, он постучал:

      — О, мой спаситель, — дверь открыл совсем не тот человек кого ожидал Ацуши. Казуо Дан? Все ещё не уехал?

      — Казуо-сама? — растерялся Накаджима, окончательно оцепенел, поняв, что господин не назывался ему в тот день.

      — О, так ты знаешь мое имя. Как приятно, — улыбнулся мужчина, прикрыв глаза, слово ленивый кот под лучами солнца.

      — А, простите, — спешно поклонился школьник.

      — Ты к Дазаю?

      — Да, хотел проведать его. Узнать все ли с ним хорошо? — не скромно признался Ацуши.

      — Ты проходи, чего встал в дверях-то, — Дан вернулся к плите, окна в кухне вспотели от жары, бурлящих кастрюль. На столешнице лежали разные нарезки.