Голос из глубины

9. Добыча

Нацеловаться вдоволь Назар никак не мог, да и Риан был ненасытен в своих порывах. Вот он ласкается, обводя языком уже горящие огнем губы Назара, а потом умело ловит его язык, заставляя голову кружиться и терять точку опоры. Поцелуй этот сладкий, выбивающий любые мысли, кроме одной, которая возникает, когда Риан вскользь касается подвязок на Назаровых штанах. А следом кусает его куда придется, делая сладко-больно, если Назар разомлел от этих ласк и перестал отвечать.

— Как ты смеешь засыпать, когда я тут, для тебя... — снова став настойчивым, зашипел Риан ему на ухо и заерзал, пройдясь задом по самому беззащитному от излишнего внимания месту.

И если к внезапным поцелуям губы привыкли всего через несколько мгновений и сами уже тянулись навстречу, то к остальным телесным порывам Назар не был готов совершенно, а к собственным желаниям — так особенно.

— Я не сплю, — он, опомнившись, распахнул глаза, поймав взгляд недовольного Риана, подхватил его под бедра и стиснул крепче в объятиях, хотя это было уже почти пыткой: все в нем рвалось наружу, хотелось странного — прижаться кожей к коже без одежды. Совсем. — У меня ничего подобного еще ни с кем не было.

— Шутишь?!

— Какие уж тут шутки, — выдохнул Назар.

Теперь и ему, не бравшему этой ночью в рот ни капли спиртного, больше не думалось трезво. Риан тоже до сих пор был пьян, хотя уже и не от медовухи. В лунном свете его бледные глаза сияли, словно стеклянные сферы, поймавшие отблеск далеких созвездий. Он выглядел как привидение, обретшее плоть и кровь, и чем больше они оба прижимались друг к другу, тем розовее становились его щеки, и Назару не терпелось узнать, какого цвета у Риана волоски внизу живота. Он высвободил одну руку и пробрался к пуговицам на ширинке Риана, сам не ведая, что творит. Хотелось увидеть его и там, до безумия — так заводила эта внезапная и всепоглощающая близость.

— Что ты делаешь, глупый пастух, — прошептал Риан, захлебнувшись вдохом. Под ладонью, которую Назар прижимал к его худой спине, напряглись и задвигались мышцы, грудная клетка загуляла, вздымаясь и опускаясь чаще, стоило только схватить его член, прокатывая от основания по стволу до головки, и следом крепко сжать в кулаке. Чужая плоть ощущалась иначе, чем своя: слишком мягкая, но упругая, горячая, такая же нетерпеливая, как ее хозяин, она уже пачкала пальцы густыми каплями желания. Риан застонал: — И это, называется, ничего не было?! Ты, чертов инкуб...