Мой личный адвокат/P.M2

Part 63

Эмили
В воскресенье перед Рождеством рассвело ярко и холодно, с залива налетел ветер, который трепал лимонные деревья и закручивал мусор на улицах Неаполя, как снег в шар. Я готовилась к свадьбе одна в комнате, которую делила с Пэйтоном, мой возлюбленный ушел задолго до того, как я проснулась, чтобы подготовиться к этому дню.
Нам предстояло многое сделать, если мы собирались провернуть это дело.
Я пристегнула кобуру к ноге под красным платьем, в которое была одета, уверенная в том, что знаю, как достать оружие, если понадобится. Я потратила дополнительное время на подготовку, накрасив губы в цвет платья, закрутив волосы так, чтобы они спадали волнами цвета Кьянти (прим. «Кьянти» — итальянское красное вино) вокруг груди. Это был смелый цвет для свадьбы, но я хотела, чтобы Рокко увидел меня в толпе.
Я хотела, чтобы он думал, что находится в безопасности.
Моя раковина была испачкана краской с прошлой ночи, которую я тщательно смыла, прежде чем спуститься вниз и встретиться с Торе.
Он был одет в прекрасно сшитый костюм и выглядел боссом мафии, протягивая мне руку. Когда я это сделала, его другая рука нашла мое предплечье и сжала.
— Мне жаль, что тебе пришлось узнать о нас с Каприс таким образом. — его глаза были такими же золотыми, как позолоченные завитки на святилище Аполлона в неапольском Соборе. Такие же золотые, как у его дочери. — Я хочу, чтобы ты поняла, я любил твою мать большую часть своей жизни, и не ожидаю, что это изменится.
— Ты говорил ей об этом? — поинтересовалась я.
Его губы истончились.
— Она знает. Она говорит, что под этим мостом слишком много воды.
— Мосты существуют для преодоления пустоты, — возразила я. — Может, вам просто нужно построить новый.
В его короткой бороде мелькнул призрак улыбки.
— Тогда у меня есть твое согласие.
— Если оно тебе нужно, — предложила я, а затем пожала плечами. — Хотя, я не буду просить твоего согласия с Пэйтоном.
— Тебе этого не нужно, — заверил он.
Я подняла бровь, намекая на то, что чувствую то же самое по отношению к нему.
— Возможно, несколько месяцев назад я бы осуждала тебя и маму более строго, но сейчас я не в том положении, чтобы делать это. Если бы Пэйтон захотел затащить меня в адские котлы, я бы с радостью пошла с ним. Любовь делает из всех нас животных, инстинкты и сердце без способности к разуму. Я не стану осуждать тебя за любовь к ней или за то, что ты сделал во имя этой любви так же, как я не осуждала бы волка за то, что он убивает овец, или медведицу за то, что она защищает своих детенышей. Это просто в нашей природе.
— Красноречиво сказано. — он похлопал меня по руке и вывел за дверь к своему ожидающему Мазерати. — Ты готова к сегодняшнему дню? — спросил он, когда мы уселись в низкую желтую машину, которую я помнила с детства, и двигатель взревел, пробуждая меня к жизни.
— Либо я закончу день любовницей Пэйтона, либо мы все завершим его свободными. В любом случае, я буду сражаться.
Он усмехнулся, заведя машину, и помчался по подъездной дорожке с ревом двигателя, словно труба, возвещающая наш призыв к войне.
— In bocca al lupo a tutti noi, — прокричал он над всей массой.
Удачи всем нам.
Церковь была забита до отказа нарядно одетыми неаполитанцами. Все были в черном, будто это были похороны, а не праздник, но на женщинах блестели драгоценности, показывая их богатые связи в мафии, а мужчины были в солнцезащитных очках, хотя утро было прохладным, пасмурным, и свет в самой церкви был тусклым.
Мы с Торе ждали в очереди, чтобы поприветствовать всех, как отца жениха, в данном случае дядя.
— Эмили, — сказал Рокко, игнорируя Торе, хотя это было чрезвычайно невежливо и, следовательно, опасно. — Ты сегодня выглядишь изысканно.
— Спасибо, — ответила я, держась за руку Брайса, словно не могла вынести разлуки с ним.
Правда заключалась в том, что он встретил нас в церкви с явно растерянной аурой и не очень хорошо играл роль моего заботливого мужа.
— Ты посетишь мою вечеринку на моей вилле после, — утверждал Рокко, все еще держа руку, которую он поднял для поцелуя.
— Я бы не пропустила. — я сжала его ладонь, прежде чем решительно вырваться из его потной хватки. — У нас с Брайсом будет что-то вроде второго медового месяца, пока мы здесь, так что мы можем ненадолго задержаться.
Глаза-бусинки Рокко сузились.
Я безмятежно улыбнулась ему.
Он был достаточно умен, чтобы понять, что Пэйтон не из тех людей, которым нравится, когда их загоняют в угол, но он не был достаточно умен, чтобы догадаться, как он может нанести ему ответный удар.
— Ты будешь сидеть позади меня во время церемонии, — объявил он. — Чтобы я мог присматривать за всеми вами.
— Va bene (. «хорошо»), — легко согласилась я. — Будет здорово сидеть в первом ряду.
Нехотя Рокко жестом попросил нас пройти дальше, чтобы он мог поприветствовать других в очереди. Я выдохнула с облегчением, когда мы прошли в прохладную церковь, моя рука сжалась на руке Брайса.
— Tranquilo, Эмили (. «не волнуйся»), — успокаивал Брайс низким шепотом, пока мы шли по усыпанной цветами аллее ко второй скамье спереди. — Все образуется.
Я кивнула, но мой желудок был скручен в такой узел, что я сомневалась, что когда-нибудь смогу распутать свои нервы.
Торе потянулся к моим коленям и взял мои скрученные руки в свои. У него были большие руки, такой же формы, как у Себастьяна.
Это утешило меня больше, чем я думала.
Мы ждали, пока все рассаживались по местам, и наконец наступила тишина.
Из прихожей слева от алтаря донесся стук туфель по мраморному полу.
Мгновение спустя появился жених в сопровождении шафера, Дамиано Витале, и священника. Он выглядел до смешного красивым, одетым в обязательный черный цвет, но из-за этой строгости его кожа была поразительно бледной.
Я сомневалась, что кто-то заметил это, потому что мгновение спустя за дверями церкви раздался шум, а затем они распахнулись, показывая невесту в сопровождении самого Рокко.
Она представляла собой видение пенистого кружева, шлейф тянулся за ней на полтора метра, традиционная фата ручной работы была накинута на голову и частично скрывала лицо и фигуру.
Гости одобрительно зашумели, глядя на ее красоту, а на заднем плане зазвучала мощная органная музыка, и ее шаги идеально совпадали с маршем.
Казалось, что ей понадобилась целая вечность, чтобы дойти до алтаря, но, возможно, это было мое собственное восприятие, искаженное тем, что сердце билось слишком быстро и сильно в груди, подражая ритму свадебной песни.
Когда я была девочкой, я представляла себе нечто подобное на своей свадьбе. Это было задолго до того, как Симус и мафия научили меня ненавидеть собственную страну, до того, как Кристофер заставил меня возненавидеть себя настолько, чтобы думать, что я заслуживаю небольшой гражданской церемонии или просто гражданских отношений, как у меня было с Синклером.
Я мечтала о кружевах и шелках, женственных и почти старомодных, как невесты в журналах, которые мама читала в молодости. Я хотела, чтобы все было традиционным, от свадебного наполеона до того, как мой будущий муж купит мне букет — обычай, от которого большинство современных невест отказываются.
Я так давно не верила в эти мечты, что они казались мне пыльными и устаревшими, когда я думала о них тогда.
А может, это было потому, что если я когда-нибудь выйду замуж за Пэйтона, то это будет не та свадьба, которую мы сыграем. Мы едва ли были вместе достаточно долго, чтобы говорить о таких вещах, но в глубине души я представляла, как мы сбежим из дома в какую-нибудь прекрасную, чужую страну, только вдвоем.
Не потому, что я не любила свою семью, а потому, что наши отношения были центром моей новой вселенной, спицей, на которой вращалась моя жизнь.
Любовь к Пэйтону заставила меня осознать, насколько я была эгоцентрична, погрязла в собственной горечи и страданиях, пока не поняла, насколько неприятно находиться рядом с собой половину времени. Он напомнил мне, что жизнь стоит того, чтобы жить, а любовь того, чтобы ее дарить.
Так что, быть может, только мы, где-нибудь в романтическом месте, но даже это уже не имело для меня такого значения, как раньше.
Я бы вышла замуж за Пэя в подворотне или на парковке, если бы это означало стать его законной женой.
Бумажная волокита тоже не имела значения, не так, как я думала, когда была с Даниелем.
Дело было в символизме.
Я хотела быть его lottatice, regina, и moglie.
Его бойцом, королевой и женой.