Мой личный адвокат/P.M2

Oart 65

Эмили
От взрыва, как от грибообразного облака, повалил жар, опалив мне брови и обжигая кожу. Дым быстро последовал за ним, заслоняя вид на разрушенную машину, вызывая у всех в округе приступы кашля, пока те, кто не пострадал, пытались добраться до безопасного места. Огонь был ликвидирован, но воздух наполнился жаром.
Брайс и Торе обхватили меня руками, прикрывая своими телами, отчего у меня защемило сердце.
— Andiamo (. «поехали»), — приказал Торе резким голосом, втягивая едкий дым. — Быстро, сейчас же.
— Но...
— С ними все будет в порядке, — заверил меня Брайс, когда я прижалась к нему, парализованная страхом. — Он толкнул ее на землю за секунду до взрыва. Он может быть ранен, но он выживет.
И все же я искала взглядом следы его черных волос или ее длинной пепельной вуали, пока Брайс тащил меня за собой через площадь и в переулок.
— Ты знал, что машина взорвется? — спросила я, когда мы резко остановились у старинного красного скутера Веспа.
Торе нигде не было видно, но я не беспокоилась, дон мог сам о себе позаботиться, и он был с нами, невредимый, после аварии.
— Нет, stronzo (пер. с итал. «мудак»), очевидно, взял ее как запасной план на случай, если он почувствует, что Пэйтон, Торе и я что-то замышляем. — он протянул мне маленький красный шлем и сел на Веспу.
Я моргнула ему, возможно, немного дезориентированная взрывом.
— Ты выглядишь смешно.
Так и есть.
Брайс не был таким высоким или широким, как Пэй, но он был крупным парнем в костюме от Прада на крошечном мотороллере, который туристы и студенты университетов использовали для передвижения по городу.
— Dai (. «давай»), — приказал он. — Залезай, Эмили. У нас мало времени.
Я немедленно надела шлем, заняв место позади Брайса и обхватила его руками.
— Постарайся не слишком наслаждаться этим, — поддразнил он.
Только мафиози стал бы шутить после взрыва чертовой автомобильной бомбы.
Посигналив своим жалким гудком, он понесся по переулку, придерживаясь узких улочек по пути от собора к водоему.
— Разве мы не едем в аэропорт? — спросила я, потому что таков был наш первоначальный план.
Устроить фальшивую свадьбу века и убраться из Неаполя. Мы говорили о том, чтобы отправиться в Коста-Рику, куда Каморра переправляла большую часть своих незаконно нажитых денег. Я не говорила по-испански и не разбиралась в языках, но я выучила Пэйтона,который свободно говорил на этом и еще четырех других языках. Это было еще одно новое начало, совершенно чужое для меня, но мне было все равно.
С моим капо я пойду куда угодно.
— Планы изменились, — крикнул Брайс сквозь шум ветра и больше ничего не сказал.
Мы прибыли в порт Неаполя через десять минут. В гавани стояли два круизных лайнера и бесчисленные маленькие лодки, роскошные скоростные катера для туристов и богачей, обветшалые рыбацкие лодки для многочисленных неаполитанцев, которые зарабатывали на море.
Брайс въехал прямо на бетонные причалы к самому концу одного свободного причала и выключил двигатель.
— Какого черта мы делаем? — потребовала я, слезая и снимая шлем. — Нам нужно позвонить и узнать, все ли с ними в порядке.
— Они будут в порядке.
— Ты не можешь быть в этом уверен, — зашипела я, делая шаг вперед, сжимая его бицепс. — Они сделали это ради нас с Пэйтоном! Разве ты не понимаешь? Они никогда не должны были пострадать.
Брайс бросил на меня холодный взгляд, затем достал телефон из кармана, нажал на кнопку и протянул его мне.
Я взяла его с нетерпением, чуть не уронив в спешке.
Когда телефон зазвонил, я проследила за взглядом Брайса до небольшого деревянного катера, который мчался со стороны океана, с пеной на носу и одиноким капитаном за штурвалом.
Он звонил и звонил.
Мое сердце сжалось в горле.
Лодка подплыла ближе.
За штурвалом стоял темноволосый и широкоплечий мужчина.
Я перестала дышать.
Телефон щелкнул, затем замолчал.
Судно нацелилось прямо на причал, двигатель работал так громко, что я почти не слышала, как зазвонил телефон в моей протянутой руке.
Я поднесла его к уху.
— Алло?
Мужчина в лодке согнулся, когда привел судно к внезапной, виляющей остановке у причала. Была видна только его темная голова.
— Моя Эми, — задыхаясь, сказала моя сестра. — Прости, что не смогла ответить. Мы только что уехали.
— Ты в порядке? — потребовала я.
Она засмеялась.
Высоким, звонким смехом, как наркоман после хорошей дозы.
Как злодей, который только что осуществил свой злодейский план.
— Si, sorella mia (. «да, сестра моя»), — сказала она, и я не могла не улыбнуться. — Ксан говорит, что у него чешется кожа головы от краски, но, кроме этого, и неприятного пореза на щеке от какого-то осколка, мы оба в порядке. В порядке и счастливы, потому что все получилось.
Я усмехнулась, держа телефон обеими руками, собираясь ответить, когда капитан маленькой лодки перед нами выпрямился и повернулся лицом.
Это был не Пэйтон, как я надеялась, а Мурмаер, его лицо скривилось в самой широкой ухмылке, которую я когда-либо видела.
— Идем, — позвал он, бросая веревку Фрэнки, который поймал ее и держал натянутой. — Поторопись, Эмили.
— Мне нужно идти,Ри, — сказала я ей, даже когда двинулась к лодке и приняла помощь Торе, забираясь внутрь. — Grazie mille (. «большое спасибо»). Спасибо, что рискуешь ради меня. Это значит больше, чем я могу сказать.
— Тогда ничего не говори, — легко предложила она, будто не она только что подвергла опасности жизнь свою и своего мужа, чтобы помочь нам. — И ты, и Пэйтон потратили свою жизнь на то, чтобы защитить Ксана и меня. Настала наша очередь отплатить вам тем же. Buona fortuna и увидимся позже. (. «удачи»)
— Удачи, — эхом отозвалась я. — Будьте в безопасности.
Брайс хлопнул в ладоши, и я бросила ему телефон.
— Куда мы едем? — спросила я у обоих мужчин, но они проигнорировали меня, пока перекладывали седельную сумку с Веспы на катер, а Торе начал отплывать от причала.
— Торе, — позвала я, чуть не упав в воду, когда он завел мотор.
Брайс бросил веревку в заднюю часть катера и приветливо помахал рукой, словно мы отправились на послеобеденное развлечение, а не бежали с места преступления.
Торе помог мне сесть на свое место и снова занял свое место за рулем.
— Tranquilo (. «успокойся»), — крикнул он сквозь шум судна, рассекающего голубые волны и подбрасывающего пену. — Будь терпелива.
Я скорчила гримасу, но у меня не было выбора.
Ветер хлестал по моему телу и волосам с такой же яростью, как и в финале фальшивой свадьбы Пэйтона и Мирабеллы.
Это казалось таким очевидным, когда я смотрела на Миру в переулке в тот день. У нее было мимолетное сходство с Райли, которое было бы легко подчеркнуть с помощью подходящего платья и фаты. Пэйтон и Гриффин были почти идентичны, если отбросить разный цвет кожи и дико противоположные характеры.
Немного краски для волос вчера поздно вечером и пара связей, полученных от жены капо Леонардо Эспозито, которая работала в кино, и мы были готовы.
Я беспокоилась, что Рокко поймет нашу уловку, но он был слишком простым человеком, чтобы поверить, что его можно так обмануть.Райли в основном молчала, как Мира, что соответствовало характеру девушки и не насторожило Рокко.
Гриффин и Райли были идеальными запасными вариантами, пока Пэйтон и Мирабелла убирались восвояси.
К тому времени, когда взорвалась бомба, Мира и Розетта были на полпути во Францию, имея при себе достаточно денег от Торе и Пэй, чтобы устроить свою жизнь, и два паспорта с новыми документами.
Пэйтон должен был встретить меня на аэродроме.
Вместо этого я оказалась на катере с Торе посреди Тирренского моря.
Мы плыли уже двадцать или тридцать минут, когда Торе повернул лодку под углом к береговой линии, и на фоне нависших зеленых гор показались ярко-оранжевые крыши Сорренто.
Мое сердцебиение участилось.
— Почему мы здесь? — тихо спросила я, когда лодка замедлила ход и мотор затих.
Торе повернулся ко мне, его волосы разметались по загорелому лицу, и он улыбнулся мне так, что это говорило о том, что у него есть секрет.
Секрет, который он очень хотел мне рассказать, но не мог.
— Ты знаешь, что у меня двое детей, которых мне не разрешали воспитывать большую часть их жизни. Только в последние несколько летРайли узнала правду о наших отношениях, а Каприс попросила меня не говорить Себастьяну. — его лицо исказилось от боли, затем вновь обрело мягкую красоту. — Но мне повезло иметь сына по своей воле. Человека, который видел все, чем я был, и все, что я делал, плохое и уродливое, но все же решил встать на мою сторону. Он выбрал быть моей семьей, быть моим сыном и моим союзником. Я никогда не перестану скорбеть по Кьяре, но в смерти она подарила мне величайшее сокровище. Пэйтонлучший мужчина из всех, кого я знаю. Мне не стыдно признаться, что я учусь у него каждый день. Я горжусь тем, что являюсь отцом по сердцу, так горжусь, что могу лопнуть.
Он ударил себя в грудь раскрытой ладонью и развел пальцы — драматическое, итальянское движение, которое заставило меня улыбнуться, даже когда грудь заколотилась от красоты и боли его слов.
— Я очень благодарен ему за то, что он нашел свою anima gemella.
Свою половинку.