Мой личный адвокат/P.M2

Part 66

Эмили
Я сглотнула, когда Торе еще больше замедлил ход лодки и позвал человека, ожидавшего на причале, чтобы тот поймал его веревку. Прежде чем бросить веревку, он сжал мою руку.
— Только сильная женщина, бесстрашная женщина, может быть с figlio mia, и я не мог и мечтать о такой совершенной, как ты. (. «С моим сыном»)
— Я не бесстрашная, — глухо призналась я, слепо наблюдая, как он бросил веревку и она была привязана к металлическому штырю. — Я далека от совершенства.
— Ах, но это в глазах смотрящего, — возразил он, выключая катер и поворачиваясь ко мне с протянутой рукой. — И человек, который считает тебя своим сокровищем, ждет тебя сейчас.
Я взяла его руку, чувствуя себя настолько тронутой, что меня затрясло, тектонические плиты души сдвинулись и перестроились вокруг его слов.
Потому что они были очень похожи на благословение, которое, как я сказала ему, мне не нужно.
И когда он давал его, я обнаружила, что хочу это больше, чем могу сказать.
Я не задавала вопросов, следуя за ним на пристань, через оживленный причал и на улицы Сорренто. Мы шли целеустремленно единственный признак того, что мы живем в ожидании.
Я не сомневалась, что Рокко ищет нас и что, если мы задержимся на его территории слишком долго, он выследит нас.
Солнце светило высоко в небе, бледное и туманное за тонкими облаками, когда мы вошли на узкие крутые улочки, ведущие на холмы города.
Через десять минут Торе остановился в конце улицы напротив крошечной площади.
Напротив нас располагалась маленькая белая часовня.
Она была простой, ничем не украшенной, кроме креста над простой деревянной дверью.
Торе подвел нас ко входу.
— Торе... — прошептала я, потому что мне стало трудно дышать.
Он ничего не сказал, распахнул двери в прохладный интерьер и завёл меня внутрь. В помещении пахло старой бумагой и миррой. Это была обычная итальянская церковь, без позолоты или тщательно созданных фресок, без блестящих скамей из красного дерева, только старые, обшарпанные деревянные ряды и основные белые стены, вырезанные по необходимым дугам. Это было красиво, как-то чисто и элегантно.
И она была пуста.
Я хмуро оглядела пустующее пространство, но Торе уже тащил меня в боковую комнату.
— Одевайся и возвращайся в часовню, — приказал он, прежде чем взять обе мои руки в свои и поцеловать каждую щеку, его лицо было таким теплым, что я чувствовала, как тепло его любви волнами исходит от его кожи. — Che la vostra vita insieme sia come il buon vino.
Пусть ваша совместная жизнь будет как прекрасное итальянское вино.
Это было старое, пошловатое благословение, которое отцы часто произносят на свадьбах в нашей стране.
Я подмигнула ему, когда он отошел и закрыл за собой дверь.
На маленьком деревянном столике рядом с зажженными свечами лежала коробка.
На крышке золотым шрифтом было вытиснено Валентино.
Мое сердце остановилось, а затем снова забилось с резким стуком, от которого заныли ребра.
Дрожащими пальцами я подцепила ногтями крышку и приподняла ее.
Внутри лежал белоснежный шелк, аккуратно сложенный в папиросную бумагу, и записка, написанная на простой картонной бумаге.
Надень это сегодня.
Целую,
Твой Капо